Отель Moskva (1933), Злин. Архитектор Владимир Карфик

Памятник дубильщику на площади Труда, Злин.

Скульптор Богумил Ягода

Нуклеарной единицей нового Злина, к началу XX века рядового австро-венгерского городка на три тысячи человек, Томаш Батя и его архитекторы избрали краснокирпичный куб с ребром 6,15 метра. Квадратно-гнездовым способом в Злине в 1920–1930-е годы, да и потом возвели десятки или сотни таких домов, из двух, пяти или 500 кубов (вроде 11-этажной гостиницы «Общественный дом», теперь Interhotel Moskva). В домиках-кубиках жили семьи рабочих-обувщиков: вырубщиков, раскройщиков, сборщиков верха, затяжчиков, прессовщиков. Для них и для их детей — из других кубов — построили школы, больничный комплекс и разные, как сказали бы сейчас, досуговые объекты. Дома на три-четыре-шесть кубиков заселили конторские служащие, инженеры, чиновники, заводские управляющие… ну и так далее, по чину и по доходу. Семья мэра и главного акционера компании обуютилась в особняке на невысоком холме Чепков. Из окон этой элегантной виллы через речку Држевнице приятно было лицезреть панораму фабричных корпусов.

12 июля 1932 года в истории обувной компании случился трагический поворот. 56-летний Томаш Батя погиб в авиакатастрофе. На четырехместном Junkers F13 в компании пилота он направлялся в Швейцарию открывать новое обувное производство. Было раннее утро, стоял сильный туман, и самолет по не выясненным до конца причинам упал на землю вскоре после взлета. В опубликованном газетой Lidové noviny некрологе Карел Чапек, популярный левый журналист и литератор, назвал Томаша Батю «стопроцентным человеком».

Памяти предпринимателя в его городе воздвигли не красный куб, а белый трехэтажный параллелепипед из бетона и стекла. Архитектор Франтишек Гахура создал функционалистский парафраз готического строения, но основным модулем оставил «злинскую классику», ребро в 6,15 метра, то есть дом получился объемом в 45 кубиков. Внутри павильона помещается модель злосчастного Junkers в пропорции 1:1, но хватает там выставочного пространства и другим экспонатам. Подниматься к памятнику Бате нужно от центра города регулярным парком (формально это длиннющая площадь Масарика), похожим на широкую аллею с буйной, не слишком аккуратно выкошенной лужайкой посередине и липовыми посадками по обеим сторонам. Справа и слева от них расставлены четырехэтажные «Батины дома», как водится, молчаливыми каменными часовыми.

Единственным наследником громадного разветвленного бизнеса согласно завещанию стал младший брат покойного по отцу, 34-летний в ту пору Ян Антонин Батя. Он тоже был визионером, кроме всего прочего, с литературными задатками, написал книжку «Строим страну для 40 миллионов граждан», в которой поделился видением развития идеального чехословацкого государства. Ян Антонин честно продолжал дело своего предшественника, доведя объемы выпуска обуви до 90 миллионов пар в год. Он достраивал Злин, и не только Злин, например на западе Словакии, в деревне Шимонованы, рядом с новорожденной фабрикой возвели целый рабочий город Батёваны (народная власть потом переименовала его в Партизанске), тоже из «кубиков». Будучи человеком экстравагантного характера, Ян Антонин Батя на месте не сидел: в 1937-м предпринял кругосветное авиапутешествие, в ходе которого проконтролировал работу представительств Bat’a в двух десятках стран. Не столь прижимистый, как старший полубрат, он и мыслил широко: продвигал строительство скоростного шоссе, которое соединило бы крайний запад Чехословакии с ее дальним востоком, и судоходного речного канала, связавшего бассейны Черного моря и Северного. Злинский край до сих пор, кстати, остается как бы на отшибе от главных чешских автомагистралей и железнодорожных узлов, добираться сюда приходится на перекладных.

Обсуждение прожектов Яна Антонина было остановлено политикой и войной. Батя уехал сначала в США, потом в Бразилию. В Латинской Америке он пытался на новой основе развивать обувные производства и занимался урбанистическим планированием, но столь впечатляющего успеха, как на родине, не добился. Собственно злинские предприятия в годы Второй мировой снабжали крепкой военной и удобной цивильной обувью немецко-фашистских оккупантов и их союзников, а также население протектората Чехия и Моравия. Формальным руководителем и главным акционером фабрик в то непростое время была вдова Томаша Бати Мария. От обвинений в коллаборационизме Ян Антонин не смог отмыться до конца жизни, суд реабилитировал его только в 2006 году.

Семья Томаша Бати-младшего накануне нацистской оккупации также эмигрировала, в Канаду, где в итоге и закрепила — под брендом Bata Shoe Organization — фамильную торговую марку. Эта компания экипировала армии союзников и помимо прочего занималась сборкой стрелкового оружия. Во второй половине 1940-х фабрики Бати в Чехословакии, как и повсюду в Центральной Европе, национализировала новая власть. Мои дефицитные детские сандалики марки Svit, серые с симпатичными дырочками, были произведены на народном предприятии легкой промышленности в Готвальдове. Термин «чехословацкие сапоги», магический для моей мамы и миллионов других советских женщин, относился, полагаю, к продукции той же фабрики.

Томаш Батя-младший и Ян Антонин Батя, мягко говоря, не ладили между собой. Племяннику удалось выиграть у дядюшки многолетние судебные тяжбы о немалой заграничной собственности. Bata Shoe Organization в послевоенном мире процветала, в немереных количествах производила самую разнообразную обувь, побив предвоенные рекорды и наверняка выполнив все без исключения стратегические планы развития. Потом Томаш-младший отошел от дел. В конце 1989 года он приехал на только-только выбравшую новый путь общественно-политического развития родину в сентиментальное путешествие. Его встретили как героя и символ успеха, наградили орденом, но производство не вернули. А семейные неурядицы дают о себе знать и сегодня: когда в 2000-е годы в Злине вознамерились возвести еще один, фигуративный памятник своим славным сыновьям, потомки Яна Антонина не дали согласия на установку его скульптуры рядом со скульптурой Томаша-старшего. Поэтому на сером постаменте появился только один бронзовый Батя. Второму пришлось дожидаться в мастерской художника три года, пока отцы города урегулировали неприятную ситуацию.

Вообще за Злином теперь закреплены множественные мемориальные функции: все эти памятники Бате и имени Бати, Фонд Томаша Бати, университет Томаша Бати (шесть факультетов), институт Томаша Бати (совокупность музеев, выставочных пространств и просветительских центров), краевая больница Томаша Бати, проспект Томаша Бати, экспозиция «Принцип Бати: сегодня фантазия, завтра реальность». Ну и прочее. Признаться, все это в целом производит отменное впечатление: выполнено добротно, с выдумкой, экономично, хотя не скаредно. Одним словом, качественно, как обувь на заводах известного предприятия.