А чехов, поляков и подобные сволочные народы, не люблю ещё больше. И сказал бы я этому хмырю про «общечеловеков» и в каком гробу их видел. С учётом моего послезнания можно наболтать лишнего.

— Если под «прогрессивной общественностью» вы подразумеваете предателя по фамилии Солженицын, то дело ваше. Для меня он — никто. Только не нужно приписывать к этому странному господину всю советскую интеллигенцию. Я — патриот своей страны, и в первую очередь пекусь об её интересах. Если борьба чехословацкого народа угрожает СССР, то я поддержу любое решение моего правительства в решении этой проблемы.

Надо было видеть довольное лицо журналюшки. Провокация удалась, и меня втянули в разговор о политике.

— То есть вы даже поддержите ввод советских войск в ЧССР и силовое подавление стремления народа к свободе? — англичанин думал, что загнал меня в угол.

— Прежде чем я отвечу, хочу услышать ваше мнение по одному вопросу. Имеет ли народ Ольстера право на свободу и независимость? И как вы относитесь к террору, который применяет британская армия и полиция к простым ирландцам?

— Но это же совсем другое! — возопил журналист, — Как можно сравнивать две эти ситуации?

— Очень просто, — отвечаю англичанину и вижу, что большая часть зала явно на моей стороне, — Англичане захватили чужую землю и веками уничтожали её коренных жителей. Даже покинув большую часть Ирландии, ваше правительство оставило себе плацдарм для влияния на соседнем острове. Моя страна выиграла войну, где нынешняя Чехословакия поддерживала наших врагов. И таким же образом СССР оставил за собой определённый плацдарм влияния, дабы обезопасить свои границы. Так в чём принципиальная разница? При этом наши солдаты никогда массово не убивали чехов со словаками, в отличие от британцев. Но самое постыдное, что те же чехи, искренне служившие немцам, изгнали их из страны, захватив чужое имущество, обрекая десятки тысяч женщин и детей на голодную смерть. Так почему я должен сочувствовать чехословакам? Будет так, как решат в Москве — и это моё последнее слово. Следующий вопрос.

Судя по довольной роже англичанина, он получил даже больше, чем рассчитывал. С другой стороны, не могу я сдерживать себя, когда речь заходит о всяких лимитрофах, которые ударят нам в спину при первой возможности. Советские вожди нянчатся с ними как с капризными детишками, вместо того, чтобы выпороть и отправить в специальный интернат. Вот на этом я буду стоять до конца, пусть мне хоть политическую статью дома пришьют. Ненавижу всю эту шушеру, которую СССР вместо репараций поднял из руин, а при первой же возможности был ею предан.

Глава 15

— Вот скажи мне, Алексей, чего тебе не хватает? — Фурцева выглядела совсем уставшей и где-то индифферентной.

Нет, одета министр с иголочки, стандартная причёска и макияж. Но косметикой не скрыть мешки под глазами и красные прожилки капилляров, от хронического недосыпа. У неё дел наверняка вагон, а нужно ещё общаться с одним возмутителем спокойствия.

— Квартиры, машины, дачи, красавицы жены и побольше выходных, — решаю пошутить и разрядить обстановку.

Екатерина Алексеевна усмехнулась, показывая, что мой юмор оценён.

— Насчёт девушек у тебя точно проблем нет. Даже зарубежные дивы тебя ценят. А уж сколько жалоб приходит в разные инстанции на твоё аморальное поведение, даже представить страшно. Тебя ещё на заседание парткома не вызывали? — чую, что министр начала заводиться, — Это ладно, разберут дело товарищи на киностудии, отбрешешься. Но какого рожна ты устроил с этой актрисулькой? Не понимаешь, что речь может идти о совсем других организациях?

— Свою ошибку осознал, о чём написал объяснительную в присутствии старших товарищей. Действительно, поступок получился не совсем адекватный. Зато приз выиграл, в том числе благодаря этой выходке.

Комедию я не ломал и глаза не опускал. Смотрел на Фурцеву и ждал реакции. Наверняка, какое-то предварительное решение она приняла. На ковёр меня вызвали спустя два дня после возвращения и про мои художества знали даже простые сотрудники ТО. Капитонова так вообще закатила скандал. Нет, особо не ругались, но поговорили на повышенных тонах. Светочка больше шипела, что я идиот, и могу похоронить всё дело. Я не учёл, что европейские журналы поставляются в редакцию регулярно, и они меня даже немного обогнали. Так что я вернулся домой уже в ранге звезды европейской прессы. Хотя в интонациях мадам Капитоновой проскальзывали и личные мотивы. Ревнует и явно бесится. Но её чувства сейчас вторичны. Кроме проблемы с поездкой нарисовалась ещё одна, совершенно местного значения.

— Ладно бы только это, — грустно вздохнула министр, — Ты зачем наговорил всякой гадости про ЧССР? Это наша братская республика! Какая поддержка нацистов и плацдарм? Неужели непонятно, что это государственное дело? Никто не давал тебе права, нести подобную чушь! Просто сейчас все изрядно заняты, но в ближайшие дни твои слова будут рассматривать на специальном заседании профильных комитетов ЦК. И здесь может последовать любая реакция. Я даже слова в твою защиту не скажу. Спасибо тебе огромное за проделанную работу. Ты помог лично мне, да и всему министерству. Но всему есть свой предел и ты его перешёл.

— Я с такими «братьями» в разведку не пойду. Когда СССР введёт войска в Прагу, вспомните мои слова. Со своей стороны поддерживаю любые самые жестокие меры, как против чехов, так и доморощенной сволочи. Неужели вы не понимаете, что полумерами обойтись нельзя? Более того, вся московская богема и прочие либерально настроенные круги поддерживают чешских бунтовщиков. А это очень плохой звоночек, — Фурцева наконец избавилась от своей апатии и смотрела на меня со злым прищуром, — Затем власти будут завинчивать гайки, выбрав самый простой путь решения проблемы. Только недовольство уйдёт внутрь, и народ будет его копить, пока оно не выплеснется наружу.

— А ты у нас самый умный? — ощерилась министр и начала едко выговаривать, — Все у нас всё знают. Особенно как лучше страной руководить. Сами же при первой возможности норовят подгрести под себя побольше. Или мода у некоторых пошла — на Запад кивать. Мол, почему буржуи живут лучше? Ты мне тоже сейчас про это расскажешь? Чего тогда в милой твоему сердцу Франции не остался? Уж ты бы там точно не пропал, в отличие от всех этих наивных мечтателей.

Сука, меня аж всего перекосило. Хорошо, что внутренне. Внешне удалось сдержаться.

— Родину покидать не собираюсь, — отвечаю, уже успокоившись, — Хотя поработать за рубежом хочу. И то, что в Европе мёдом не намазано, тоже знаю. Я могу идти?

— Нет, — рявкнула министр и ударила ладошкой по столу, — Здесь я буду решать, куда тебе идти. Поработать он,