но он, в частности, защищал права сербского населения, констатируя, что каждый серб является полновластным хозяином своего имущества и волен продать или оставить его кому-либо по завещанию и что конфискация имущества не может быть наказанием за какое-либо преступление. Заодно упразднялся уже отмененный кулук и провозглашалось, что в Сербии никогда больше не может быть введен отмененный «сипахскиий» режим землепользования.

Турецкий устав не устраивал Милоша прежде всего тем, что предусматривал создание Совета — полномочного государственного органа, членов которого не мог смещать князь. Милош попробовал прибегнуть к испытанному средству — спровоцировал восстание, после подавления которого в июне 1839 года отбыл в Валахию, где у него было прикуплено много земли.

Княжеский престол Милош передал своему девятнадцатилетнему старшему сыну Милану, у которого был туберкулез в тяжелой форме. Милан правил всего двадцать пять дней, установив тем самым рекорд кратчайшего правления в сербской истории. После его смерти Милана престол достался его младшему брату, шестнадцатилетнему Михаилу. Примечательно, что пребывавший в эмиграции Милош пытался организовать свержение Михаила для того, чтобы вернуться к власти самому. Но первыми это успели сделать Карагеоргиевичи в 1842 году[173].

Судьба дала Милошу Обреновичу второй шанс — он был призван на правление в декабре 1858 года, после свержения Александра Карагеоргиевича. Искусно заигрывая с народом, который был сильно недоволен Карагеоргиевичами, Милош занялся укреплением собственной власти, но на этом поприще успел сделать только одно — получил султанское признание права наследования княжеского престола за Обреновичами. 26 сентября 1860 года восьмидесятилетний Милош Обренович умер.

Несмотря ни на что, память о нем в народе осталась добрая, ведь плохое быстро забывается, а хорошее помнится долго.

Автономное сербское княжество

Сербия была крестьянской страной, и главным вопросом автономного сербского княжества стал земельный вопрос. Новая верхушка сербского общества, сформировавшаяся во время революции, ожидала восстановления прежней феодальной системы. Иными словами, приближенные ожидали от Милоша Обреновича раздачи уделов, но этого не произошло — Милош был не настолько глуп, чтобы, едва избавившись от конкурентов, создавать почву для появления новых[174]. Даже близким родственникам Милош землю не раздавал, правда, предоставил возможность покупать ее по недорогой цене, но в ограниченных пределах.

Некоторая часть земель, оставленных изгоняемыми помещиками-спахиями, перешла в собственность крестьян, которые занимались их обработкой. Но передача земли происходила лишь в том случае, если крестьяне могли представить документы, подтверждавшие аренду данного участка и уплату ими или их предками особого сбора, именуемого «тапу», своего рода вступительного взноса за право аренды[175]. Если таких документов не было, земли становились государственной собственностью. То же самое происходило и с опустевшими землями, которых было довольно много. Желающие обзавестись землей должны были выкупать ее у княжества (чем активно занимался клан Обреновичей, для которого такие покупки были равноценны перекладыванию денег из одного кармана в другой).

До начала тридцатых годов XIX века в княжестве сохранялись трудовые повинности, называемые «кулук», которыми беззастенчиво пользовались Милош и его родственники, принуждая крестьян работать на себя бесплатно. Трудовые повинности плохи своей расплывчатостью и возможностью заменять установленное время работы на ее объем, что дает возможности для злоупотреблений. Трудовые повинности были отменены лишь в 1831 году, когда князь осознал, что проблем от них больше, чем выгоды — восстания крестьян продолжались и в правление Милоша Обреновича, только они не принимали всесербского масштаба, а были локальными. По отношению к восставшим Милош применял свой обычный подход — мог пойти на уступки, а мог и жестко подавить, все зависело от конкретной ситуации. Примерно в одно время с отменой кулука подушная подать харадж была заменена общей данью со всего пашалыка. Такая система была более гибкой, она позволяла покрывать недостачу в одном месте за счет избытка в другом, обеспечивая стабильность в обществе, ведь большинство народных волнений начиналось с того, что сборщики отбирали у людей последнее. В чем заключалась суть янычарского произвола, поднявшего на восстание весь пашалык? В том, что, отбирая землю у спахии или арендаторов, янычары заставляли крестьян платить все прежние платежи, добавляя к ним свои в сочетании с кулуком. Можно без всякой иронии сказать, что янычары, захватившие Белградский пашалык, внесли большой вклад в дело освобождения сербского народа.

По закону, обнародованному в июле 1839 года, «все сербы стали истинными собственниками своих земель». Иначе говоря, даже те, кто не мог предоставить документы об уплате тапу на свой участок, получали его в собственность.

Милош Обренович считал Сербию своей вотчиной и всячески пытался сделать ее более доходной. В этом отношении его интересы совпадали с интересами сербского народа. Будучи неграмотным, Милош прислушивался к советам сведущих людей, если находил их полезными. Он сделал многое для повышения культуры земледелия и животноводства — внедрил выращивание новых культур (картофеля, табака, сахарной свеклы, шелковицы), всячески стимулировал коневодство, возродил виноградарство. В качестве примера новшества обычно внедрялись в княжеских владениях. На полях, традиционно не имевших присмотра, были учреждены должности стражников, которые следили за сохранностью посевов и правильным землепользованием. Обренович всячески поощрял строительство производств, начиная с лесопилок и заканчивая пивоварнями. Его по праву можно считать основателем сербской промышленности. Недра тоже не остались без внимания — в 1835 году было составлено первое в истории описание полезных ископаемых сербской земли, а двумя годами позже началась добыча каменного угля, не имевшего, впрочем, большого спроса в лесистой Сербии.

Надо сказать, что не все нововведения воспринимались народом благосклонно. Так, например, кампания по объединению разрозненных домохозяйств в компактные поселения, называемая «ушориванием», вызвала много недовольства, несмотря на все блага, которые приносило подобное упорядочивание. Порой доходило до того, что принуждаемые к переселению крестьяне бросали свои наделы и прятались в горах. Постепенно эта кампания сошла на нет сама по себе, а сейчас, проезжая по Сербии, трудно представить, что менее двух столетий назад от одного хутора до другого можно было идти пешком день-другой.

Большим достижением Милоша Обреновича стало получение в 1831 году от Константинопольского патриархата нового подтверждения автокефальности сербской церкви. Епископ Милентий Павлович стал первым митрополитом Белградским и всея Сербии. Константинопольский вариант был единственным, потому что попытки рукоположения сербского митрополита у русских или греческих владык по ряду причин не имели успеха. Милош в очередной раз доказал, что неразрешимых проблем для него не существует.

С одной стороны, султанское правительство должно было быть довольным положением дел в Белградском пашалыке — источник вечного беспокойства превратился в источник дохода (к которому Милош Обренович добавлял щедрые бакшиши)[176]. С другой стороны, в Стамбуле понимали, что свободолюбивые сербы не удовольствуются надолго