он, потом быстрым захватом вывернул кисть её руки, и клинок звякнул об пол.

Женщина слабо ойкнула, но катепан не дал ей опомниться.

– Я сильнее, Аглая!… Я ГОРАЗДО сильнее! – заявил он, крепко прижимая её к стене всем телом и блокируя руки.

– Марк!… Ты же не насильник! – прошептала она.

– Откуда ты знаешь??? – он опасно сверкнул глазами в полумраке и снова нашёл её губы.

…Её кожу словно кололи тысячи иголок… Тепло охватило не только кончики пальцев – горячая упругая волна, зародившись внизу живота, упрямо поднималась вверх, сбивая дыхание и заставляя желать бо́льшего. Это снова было неправильно и абсолютно неуместно!!!… На́чисто проигрывая борьбу не столько с мужчиной, сколько с собственным телом, она вдруг почувствовала на своих щеках тёплую солёную влагу…

– Аглая! Аглая, ты что?… Прости!… Прости меня… , – голос Марка, совершенно другой – мягкий и встревоженный – заполнял её разум.

Византиец чуть встряхнул женщину за плечи, заглядывая ей в лицо, потом подхватил на руки и шагнул к кровати. Присев на край постели, он усадил её на колени, продолжая обнимать, но руки его тоже изменились, подобно голосу, – они гладили её волосы, её плечи, даря тепло и ласку…

…А она уткнулась лицом в его обожжённое плечо и плакала, плакала, плакала… Безудержно, горько, по-детски громко всхлипывая… Её слёзы насквозь промочили рубашку на его груди, размывая кровавое пятно и принося… облегчение???… Аглая с удивлением поняла, что тёмная бездна отчаяния в её душе сменилась светлой грустью и благодарностью… Марк никогда не был ей безразличен, но её сердце было крепко и надёжно занято другим. Теперь на месте сердца зияла чёрная обугленная дыра, но оказалось, что маленький живой комочек всё же остался… И сейчас этот маленький комочек изо всех сил боролся за жизнь и рвался к катепану!…

– Марк, я… я не плакала целый год… , – словно извиняясь, сказала Аглая, всё ещё тихо всхлипывая. – Спасибо тебе…

Повинуясь какому-то непонятному порыву, она обвила его шею руками и коснулась губами его рта…

***

…Её разбудили лёгкие лучи рассветного солнца. Осторожно выбравшись из объятий Марка, она направилась в располагавшуюся здесь же, в смежном помещении, ванную комнату. В небольшой изящной купели обнаружилась чистая тёплая вода, и женщина наскоро привела себя в порядок и умылась. Потом вернулась в спальню, скользнула взглядом по лицу безмятежно спящего византийца, быстро оделась и тихо вышла из комнаты.

Её никто не останавливал. Пара слуг, мелькнувших было в конце длинного коридора, не обратили на неё никакого внимания. Аглая перебежала через двор в направлении конюшни и уже через пару минут седлала своего гнедого.

– Госпожа уезжает? – вежливый голос одного из конюхов заставил её вздрогнуть, но она быстро взяла себя в руки.

– Да. Пора домой.

– Господин знает? – не унимался настырный конюх. – Он не вышел провожать…

– Не сто́ит его беспокоить! – поспешно заверила его Аглая и быстрым шагом вывела гнедого из конюшни.

По пустым в ранние утренние часы городским улицам она пронеслась галопом, миновала ворота и поскакала в сторону близкого леса. Конь, словно чуя тревогу хозяйки, птицей летел по лесной тропе, но от тягостных мыслей это не спасало…

…То, что произошло ночью, привело Аглаю в невероятное смятение. Опрокинув её на постель, Марк дал наконец волю своей страсти, а она даже не сопротивлялась… Нет! Скажем прямо – она ВООБЩЕ не сопротивлялась, отвечая ему с неменьшим пылом…

Щекам Аглаи стало горячо. Хороша! Нечего сказать!!!… Вдова бывшего вожака воинов-волков, христианка, проживающая в становище язычников, – в любовницах у катепана провинции… Весьма круто, пожалуй, даже по меркам ЭТОГО времени! Тем более, нравы в Византии – те ещё ханжеские!… Подобный мезальянс абсолютно ни к чему славному представителю древнего рода Ласкарисов, и он сам это поймёт, когда немного вернёт мозги на место…

«Меня не поняли бы там, и дурно встретили бы здесь!»52 – всплыла в голове фраза из какого-то почти забытого старого фильма. Она как нельзя лучше подходила к ситуации…

Византийцу удалось-таки своим… нестандартным поведением встряхнуть её и вывести из тяжкого ма́рева полузабвения. Но сейчас это было уже неважно… Маленький робкий зелёный росток чувства, пробивающийся в выжженной, будто напалмом, душе́, требовалось как можно скорее втоптать обратно в чёрный пепел…

Чу!… Аглая встрепенулась и тревожно прислушалась… Нет, не показалось – позади явно слышался стук копыт! Женщина оглянулась – раз, другой… Так и есть – её нагонял всадник на крупном коне вороной масти! В этом месте дорога пролегала через небольшую просеку и просматривалась, как на ладони. Аглая ткнула пятками под рёбра гнедого, и тот, возмущённо всхрапнув, уско́рился в сторону леса – там можно будет укрыться, уйти по одной из лишь ей известных троп.

Марк Ласкарис, разумеется, превосходил её в верховой езде. Их кони поравнялись в тот момент, когда до спасительного леса оставались считанные метры.

– Аглая! Стой!… Да подожди ты! Остановись! Давай поговорим!!!…

– Не о чем нам говорить, Марк!… ВСЁ!!! – она пригнулась к гриве коня, стараясь увеличить скорость, в то время как византиец пытался на полном ходу перехватить узду гнедого.

– Да уймись ты, сумасшедшая!!! – повысил голос катепан и, наконец добившись своего, натянул повода́, постепенно замедляя ритм бешеной скачки.

Через несколько десятков метров, кони стали, тяжело поводя боками. Не теряя времени, Аглая соскользнула вниз и кинулась к ближайшим зарослям. Что ж, пешую её изловить будет ещё труднее!!! А гнедого Марк сам вернёт, никуда не денется… Легко продираясь сквозь заросли, она быстро выбрала нужное направление и устремилась в сторону недалёкого уже становища, пока… Пока не налетела со всего маху на византийца и не уткнулась в его широкую грудь.

– Побе́гала? – участливо поинтересовался тот, крепко прижимая её к себе обеими руками. – Вот и славно!… Аглая, мне известны все твои потайные тропы и скрытые полянки! Когда я приезжал в посёлок, а ты убегала от меня в лес, тебе только казалось, что ты одна…

– Марк, отпусти!… Отпусти меня!!!… – она всё ещё пыталась отчаянно сопротивляться. – Ну ты же получил то, чего хотел! А теперь оставь меня в покое!!!…

– С чего ты взяла, что я получил то, что хотел??? – неожиданно серьёзно спросил катепан. – Аглая, я НИКОГДА не хотел, чтобы ты была моей любовницей, моей наложницей и прочее. И я никогда не воспользовался бы твоей слабостью, просто так – в угоду себе… Я хочу, чтобы ты стала моей женой – супругой перед богом и людьми! Что ты на это скажешь???…

Она уставилась на византийца, пытаясь понять и осознать услышанное.

– Ecum vivere amem, tecum obeam libens!53 – тихо произнёс Марк и вдруг улыбнулся, а до неё внезапно донёсся аромат зелёной хвои и лесных цветов…

Эпилог 3. Самый