Маша, собравшись с духом, выпалила:

— Мне необходимо встретиться с Урсулой и поговорить. Передать очень важную для нее информацию, которая, возможно, поможет ей избавиться от недуга… Фрау Ульрике, тот человек, чье поручение я выполняю, знает, что госпожа Пруст душевно больна. Она также знает, что ей можно и нужно помочь. Пожалуйста, позвольте мне встретиться с ней.

Маша слушала, как Макс дословно переводит ее просьбу. Пожилая женщина онемела от удивления, ее нижняя губа опустилась и слегка дрожала, глаза лихорадочно блестели.

Несколько мгновений в маленькой комнате царило абсолютное молчание.

Потом Ульрике тяжело вздохнула и поднялась из-за стола.

— Странные дела начали твориться на белом свете после казни Анны… Была ли она непогрешима на самом деле? Одному богу теперь известно… Да только через месяц после ее смерти дотла сгорел монастырь, чей эпископ возглавлял судилище.

Не проходило и года, чтобы на город не навалились невзгоды, будь то сошедший с гор селевой поток, камнепад, уничтоживший пастбища, или эпидемия испанки, убившая треть населения. Позвольте узнать, как она смогла проникнуть в наш затерянный в горах уголок из Европы, когда никто не покидал город? Не говоря уже об обычном море скота или неурожае. Только и разговоров было, что о мести дьявола за казненную нами Анну. Но что эти несчастья по сравнению с несчастьями семьи Иоганна Пруста, соблазнителя, прелюбодея, отца ее невинного ребенка, казненного вместе с матерью! Мерзавца, которому удалось избежать наказания, спрятавшись за лжесвидетельством и оговором.

Кара настигла его. Не прошло и года, как он спился и вздернулся в амбаре. Его греховная смерть положила начало родовому проклятью. В каждом поколении семьи Пруст кончал самоубийством один из мужчин или сходила с ума одна из женщин… Вот и не верьте после всего в колдовство… Моя бедняжка-крестница — последняя из проклятого Анной рода. У Урсулы с Вальтером нет детей, на которых далее падет проклятье.

— Расскажите, что с ней произошло. На какой именно почве несчастная помешалась? — в Маше заговорил врач.

— На почве совокупной вины за смерть несчастной беременной женщины, вины, которую она намеренно культивировала в собственном сознании. Считая себя последней жертвой, она добровольно отказалась от материнства, не желая своим детям подобной участи. Ей недавно исполнилось сорок лет, но на вид Урсуле намного больше. Чувство вины за содеянное далеким предком приняло гипертрофированные размеры. Оно затмило собой весь мир. Моя крестница сознательно идет на плаху в искупление надуманного греха и не ей совершенного преступления. Чем вы можете ей помочь?

Маша посмотрела прямо в глаза недоумевающей женщине и повторила слово в слово то, что велела Виктория:

— Я пришла передать ей привет из подлунного мира, где заблудились потерявшиеся во времени души.

Макс постарался перевести чудовищную по смыслу фразу как можно ближе к тексту, с ужасом ожидая немедленной негативной реакции.

Каково же было его удивление, когда фрау Ульрике достала мобильный телефон и спокойным голосом произнесла:

— Моя крестница лежит в кантональном госпитале в Куре.

Попасть к ней можно лишь по согласию мужа, герра Вальтера Коппке. Сейчас я с ним договорюсь. Скорее всего, визит возможен только завтра, во второй половине дня. На сегодня прием посетителей уже закончился.

Маша облегченно вздохнула… Полдела сделано. Оставалось не менее сложное.

Женщина довольно долго общалась по телефону на непонятном наречии. Макс, до сих пор не пришедший в себя от услышанного, не пытался понять, о чем идет разговор. По интонации, временами просящей, порой требовательной, становилось понятно, что Вальтер не особо рад перспективе допустить к больной жене незнакомых людей.

Закончив разговор на подъеме, Ульрике подмигнула и продемонстрировала недвусмысленный жест из двух округлившихся пальцев — «все окей».

— Он ждет вас завтра в два часа пополудни у входа в госпиталь. Будет на синем «Опеле» с гризонскими номерами. Желаю успеха! И… — женщина замялась, — …постарайтесь помочь моей девочке. Бог воздаст.

Маша подтолкнула окаменевшего в проеме двери Макса:

— Нам пора.

Поблагодарив хранительницу еще раз, они уже собирались уйти, как женщина произнесла странную фразу, заставившую Машу задуматься:

— Более полугода назад с той же просьбой — поговорить с Урсулой — ко мне обратился симпатичный молодой человек, собиравший якобы материалы о последней казненной ведьме. Я ему ничего не сказала. До сих пор не пойму, что удержало меня. Возможно, ощущение двуличия. Губы его улыбались, а глаза светились холодом. Он не тот, за кого себя выдает. Прощайте и берегите себя!

Маша, идя к отелю, анализировала услышанное о Клайве. Это, без сомнения, был он. Но зачем ему понадобилась помешанная Урсула Пруст?

Короткий октябрьский день быстро катился к концу. Как только солнце спряталось за зубчатыми очертаниями гор, город неумолимо накрыла тьма. Накопившаяся за прошлую бессонную ночь усталость, несмотря на перехваченный по дороге час сна, давала о себе знать. Маша падала с ног. Украдкой взглянув на Макса, она поняла, что ему приходится несладко.

По обоюдному согласию они направились в отель, чтобы отдохнуть.

— Если тебе неудобно, то я могу лечь рядом с кроватью на коврике, как преданный пес, — тихо сказал он, когда Маша приподняла покрывало.

Она улыбнулась и ничего не ответила.

Вернувшись из душа, девушка с удивлением замерла в дверях, увидев, как Максимильян, отодвинувшись на самый край кровати, спит сном невинного младенца. Маша тихонько, на цыпочках, подкралась ближе и заглянула ему в лицо. Он казался невероятно привлекательным. Длинные ресницы, спрятавшие черные как ночь глаза, тихо вздрагивали, рот соблазнительно приоткрылся.

Маша, не справившись с долго сдерживаемым желанием, нагнулась и слегка прикоснулась к нему губами.

И в тот же момент была вероломно поймана в капкан, захвачена в плен стальными руками и повалена на кровать.

— Ах ты врун!..

Он закрыл ее губы поцелуем.

Душ смывал слезы счастья, раскаянья и боли, его нежные объятия, жадные поцелуи, теплый ванильно-молочный аромат кожи. Тело согревало сладостное экзальтированное блаженство. Неземная нега, перемежающаяся с болью из-за неверия в случившееся. Она была недостойна его. Она, плюнувшая в душу, предавшая дружбу, ударившая ребенка, была недостойна любви самого необыкновенного, самого чувственного и ласкового человека на земле. Волшебника ласковых прикосновений. Ангела, спустившегося ради нее с небес. Все зря! Потому что она — ничтожество и посредственность. Все пройдет. Все пустое…

Когда Мария вышла из ванной комнаты, Макс спал уже по-настоящему, уткнувшись лицом в подушку.

Некоторое время девушка рассматривала его двигающиеся под веками глазные яблоки, подрагивающие губы и непроизвольно сжимаемые пальцы. Правая рука молодого человека бессовестно лежала на ее подушке. Он видел сон.