— Я так разочарована в тебе, Элеонора. — Она качает головой. — Бедный Джордж. У молодого мэра были такие надежды на тебя. Я не могу себе представить, что он скажет.

Я поднимаю руку:

— На самом деле он написал мне сегодня утром. Поблагодарил. Он всю жизнь был влюблен в свою горничную, и теперь у него наконец-то хватило смелости пригласить ее на свидание.

Королева задирает нос.

— Ты могла бы достичь гораздо большего. Могла стать женщиной человека важного, значительного…

Она поворачивается к Логану и опускает взгляд.

— А ты… у тебя был долг перед нашей семьей, ты должен был защищать ее…

Я делаю шаг вперед, перекрывая ей путь — зная, что это недопустимо и неуместно, но мне наплевать.

— Он защищал меня. С того самого дня, как я встретила его, — всеми доступными ему способами. Не смейте сомневаться в его преданности вашей семье.

— Элли! — тихо шипит Логан. Потому что даже сейчас он пытается защитить меня.

Королева Ленора качает головой.

— Ты могла бы быть мадам Элеонора, леди Элеонора, герцогиня Элеонора… И ты решила упустить эту возможность.

Я становлюсь выше, прямее.

— Меня зовут не Элеонора. Я Элли. А Логан Сент-Джеймс — человек значительный и важный, и, если вы этого не видите, это ваша потеря. Мне не нужен титул. — Я смотрю на Логана. — Мне нужен только он.

Королева усмехается — царственно, конечно.

— О, какая жалость.

Она поворачивается к картине позади себя — на которой изображен ее муж Эдвард — и качает головой, как будто он единственный, кто ее понимает.

Затем, вздохнув, она снова сосредотачивает свое внимание на Логане.

— Оставь нас.

Логан колеблется всего секунду — смотрит на меня, сверяется со мной, — и я киваю. Он низко кланяется королеве и уходит, закрыв за собой дверь.

Королева Ленора подходит ближе.

— Когда-то я была в твоем возрасте. Хотя я уверена, что мои внуки в это не верят, это правда. Ты молода, полна надежд, красоты и глупой веры. Ты веришь, что любовь может все исправить. Вылечить любую болезнь. — Она качает головой, глядя мне в глаза. — Это не так. И хотя у меня были другие планы на твой счет, ты сделала свой выбор. Я искренне желаю вам всего наилучшего — я надеюсь, что ты и твой телохранитель обретете полное счастье.

Королева чопорно возвращается за свой стол.

— Но, Элли, если ты думаешь, что теперь все будет легко, что вы двое просто укатите в закат, не обращая внимания на реалии вашей ситуации… ты должна быть готова к сюрпризам.

Я сижу в антикварном кресле перед кабинетом королевы и жду Элли. Напротив меня за своим столом сидит Кристофер, личный секретарь Ее Величества. Он крепкий ублюдок с длинными руками. Это заставляет меня задуматься.

— Эй, Кристофер, ты когда-нибудь дрался? Бокс? Что-то в этом роде?

Он поправляет очки:

— Я фехтую.

Фехтование. Я мог бы с этим поработать.

На его столе звонит телефон.

— Да? Да, сию минуту. — Он смотрит на меня. — Уинстон хотел бы поговорить.

Я показываю большим пальцем на дверь.

— Скажи Элли, что я встречусь с ней в ее комнате, когда она закончит здесь. — Затем, когда я прохожу мимо его стола, я добавляю: — Надо нам как-нибудь поговорить — о тренировках. Ты секретарь королевы; ты все время с ней, ее последняя линия обороны. Тебе было бы полезно знать, как себя вести. Я мог бы показать тебе несколько приемов.

Минуту он думает… а потом кивает.

* * *

Внизу, в кабинете Уинстона, я нахожу его и нескольких парней, которые обеспечивают охрану на свадьбе. Поскольку я больше не посвящен в дела Дворца, они прекращают обсуждение, когда я вхожу.

— Ты хотел поговорить?

Пустые глаза Уинстона и пустое выражение лица поворачиваются в мою сторону.

— Я хотел сообщить тебе, что назначил охрану у твоего дома, а также машину и водителя для тебя и мисс Хэммонд, чтобы вы могли ими пользоваться.

На секунду мне кажется, что я неправильно его расслышал.

— Зачем?

— В краткосрочной перспективе охранники будут держать прессу на расстоянии. В долгосрочной перспективе они будут защищать тебя и мисс Хэммонд. Машина и водитель для того же.

— Я не хочу, чтобы в моем доме была чертова охрана.

— Меня не волнует, чего ты хочешь, Сент-Джеймс. Это протокол — ты же знаешь.

Я чуть не смеюсь. Потому что протокол — это для аристократов, а не для того, чтобы трахать мне мозг.

— Я разберусь с прессой. И я прекрасно могу защитить Элли.

Самое жуткое в Уинстоне — в его голосе почти нет интонаций. Никаких эмоций. Он не выходит из себя и не расстраивается; он не спорит. Он как Терминатор — что бы вы ни делали и что бы ни говорили, он просто продолжает идти, двигаться вперед, делает все по-своему.

— Нет, ты не можешь. В этом-то все и дело.

Один из новеньких парней — громоздкий, большеротый придурок — говорит с дивана на другом конце комнаты:

— Предоставь охрану нам, Сент-Джеймс. Ты просто сосредоточься на том, чтобы твой милый маленький золотой билет была счастлива.

Я прищуриваюсь и делаю два шага к нему — и замечаю Уинстона сбоку, занимающего позицию, на всякий случай.

— Повтори-ка.

Тупой ублюдок пожимает плечами.

— Скажешь, что не собираешься надеть смокинг и потягивать шампанское за принца Генри и леди Сару на балу? Я имею в виду, молодец, приятель — мы должны воспользоваться шансом продвинуться вверх, когда можем. И ты сорвал джекпот. Я говорю, наслаждайся этим, сколько бы это ни продлилось.

Мое первое желание — двинуть ему в челюсть, вырубить его. Но я вижу его лицо, и оно до глупости искреннее. Радостное. Он не притворяется придурком… и почему-то от этого становится только хуже.

* * *

Дверь Элли открыта. Я закрываю ее и запираю за собой. Она стоит перед открытым балконом и смотрит, как льет дождь. Небо сердито-серое, прохладный ветер раздувает занавески и приподнимает медовые завитки волос Элли.

Она кажется необычайно спокойной. Созерцательной. Интересно, о чем она думает.

Я подхожу к ней сзади, обнимаю ее за талию и прижимаю спиной к своей груди. Я целую ее в висок и вдыхаю запах дождя на ее коже — свежий и чистый.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Наблюдаю за бурей. Разве не прекрасно, Логан?

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть ей в лицо.