– Я хочу скакать галопом!

– Обязательно поскачешь, но не сейчас. Ты должен еще кое-что выучить и немного подрасти.

– Нет, я уже большой!

Губы Матильды дрогнули – как он возмущается!

– Конечно большой, но нужно стать еще больше.

Конюх повел пони под уздцы неспешным шагом.

– Быстрее! – закричал Генрих. – Я хочу быстрее.

Она оглянулась на стену с бойницами – с той стороны донесся шум. Через мгновение оттуда прибежал воин.

– Госпожа, у ворот английский лорд, он просит разрешения въехать в замок. Это милорд Болдуин де Ревьер и его рыцари.

Матильда встрепенулась. Болдуин де Ревьер – это же единственный английский барон, который отказался присягнуть Стефану. Он заявил, что уже поклялся в верности Матильде и будет держать свое слово до последнего вздоха. Стефан осадил его замок в Эксетере, и де Ревьеру пришлось отступить, когда из-за летней жары пересохли колодцы. Потом Матильда слышала только, что он обосновался в замке Карисбрук на острове Уайт и досаждает кораблям Стефана на пути между Англией и Нормандией.

– Впустите его, – приказала она, – и окажите радушный прием.

Ворота открылись, и внутри замковой стены оказался отряд всадников на заезженных лошадях. Люди тоже выглядели усталыми, их покрывала пыль долгого путешествия, и снаряжение их было поношенным. Тем не менее они постарались привести себя в порядок и держались гордо.

– Моя королева. – Де Ревьер спешился и со склоненной головой опустился у ее ног на колено. Рыцари последовали его примеру, а с ними – и женщины, поскольку в изгнание мужчины отправились со своими семьями.

– Встаньте, – велела Матильда. – Все вы – встаньте.

Она сама подняла де Ревьера и поцеловала в обветренные щеки.

Короткое распоряжение, и слуги бегом бросились готовить еду и питье. Еще пара слов, и для нежданных гостей стали подбирать конюшни и покои. Матильда поприветствовала спутников лорда и подозвала конюха, который привел за собой пони с мальчиком в седле.

– Это мой сын и наследник, – сказала она де Ревьеру. – Будущий герцог Нормандии и король Англии. Генрих, это преданные нам люди. Что нужно сказать?

– Добро пожаловать! – выпалил Генрих. – Да хранит вас Бог! – И он поклонился в седле.

Де Ревьер, а за ним и весь его отряд снова преклонили колени. Матильда прикоснулась к плечу барона в безмолвном повелении встать.

Тот едва заметно изогнул суровые губы.

– Милорд уже совсем как рыцарь, – проговорил он.

– С каждым днем он дорастает до короны, которая принадлежит ему по праву рождения, – ответила Матильда. – Придет время, когда Генрих повзрослеет и станет королем, и тогда он не забудет вашей службы. Пойдемте в дом, вы расскажете мне новости.

Де Ревьер умылся с дороги и осушил кубок вина.

– Я приехал, чтобы предложить вам и графу Анжуйскому свой меч и свою службу, – сказал он. – В Англии я не могу больше жить. Я потерял свои земли. Все, что у меня осталось, уместилось в мешки на спинах лошадей. Но пока жив, я буду сражаться за вас и за вашего сына.

– Благодарю вас за преданность, – произнесла Матильда. – Как только я смогу вознаградить вас и ваших людей, я сделаю это. Пока же располагайтесь в замке, мы рады дать вам кров и пищу. У нас есть умелый оружейник, ваше снаряжение и доспехи будут починены.

Де Ревьер низко поклонился.

– Я слышал об искусстве Робера из Аржантана, – признался он. – И видел его работу. У графа Глостерского панцирь из его мастерской.

– Пока граф обретается при дворе, панцирь ему без надобности, – сухо заметила Матильда.

– Думаю, госпожа, он уже очень скоро оставит Стефана. Когда меня осаждали в Эксетере, я много чего слышал и видел. Короля толкают то в одну сторону, то в другую те силы, что стоят за троном. С графом Глостерским он обращается вежливо, однако не зовет его на совет. Братья Бомоны – вот звезды на тверди небесной, а также епископ Винчестерский, хотя между ним и Бомонами возникла вражда, потому что и епископ, и братья желают быть правой рукой короля.

Матильда села сама и жестом пригласила Болдуина тоже садиться. Это были как раз те новости, в которых она нуждалась, причем прямо из уст человека, преданного ей до последней капли крови.

– Достаточно ли сильна эта вражда, чтобы расколоть двор?

– Еще нет, госпожа, но уже возникли трещины, которые можно углублять и расширять. Бомоны и епископ Винчестерский стремятся заполучить полный контроль над Стефаном, а у епископа Солсберийского свои заботы: он страшится утратить доступ к казне. Епископ Винчестерский замыслил получить престол архиепископа Кентерберийского после смерти Вильгельма де Корбейля, а ее ждать уже недолго, Корбейль очень слаб. Но Бомоны прочат архиепископом своего человека. Граф Глостерский и Вильгельм Ипрский не находят общего языка. Те, кто присягнул вынужденно, только и ждут, чтобы перейти в другой лагерь.

– А Бриан Уоллингфордский? – В душе Матильды шевельнулась глубинная боль: он тоже поклялся Стефану, тоже предал ее.

– Его редко видят рядом с королем, госпожа. Как я слышал, он занят у себя в поместье хозяйственными делами, но я бы сказал, что при дворе теперь его советов не ждут.

Итак, вокруг Стефана разгораются конфликты, которые можно обратить себе на пользу. Матильда все запоминала, чтобы обдумать и использовать позднее. Разделяй и властвуй. Она надеялась, что именно затем Роберт находился при дворе Стефана, а не потому, что предал ее. В Англии она и сама должна будет появиться, только сначала надо обрести под ногами твердую почву. Атаковать короля из этого маленького уголка Южной Нормандии невозможно.

– Граф Анжу готовит поход, – поведала она. – Оставайтесь здесь, чините свое оружие, а потом, когда он пересечет границу, присоединяйтесь к нему. Супруг будет рад получить в подкрепление таких опытных воинов.

– Госпожа, я служу вам, а не графу, – нахмурился Болдуин.

Она скупо улыбнулась ему:

– И я ценю это и премного признательна вам. Но сейчас вы будете мне полезнее, если поможете моему супругу. Когда я приду в Англию, то сделаю вас графом, вы получите все, что потеряли, и даже больше, обещаю.

Его взгляд метал молнии.

– Я делаю это не ради богатства или славы. Я делаю это, потому что дал клятву, и только смерть освободит меня от нее.

– Да благословит вас Господь, – сказала Матильда, проглотив подступивший к горлу ком.

Великое множество людей присягнули ей на верность, но как мало тех, кто сдержал слово. Не устояли даже те, кого она любила, кому доверяла. Все искали свою выгоду, и потому бескорыстное служение де Ревьера глубоко тронуло ее.

Матильда наступила на подставленную ладонь Болдуина, и он помог ей вскочить в седло. Вокруг них толпились рыцари Аржантана, тоже верхом и готовые в путь. Утреннее солнце отражалось от начищенных кольчуг и копий, превращая отряд в серебристый косяк. Кони били копытами и ржали, полоскались знамена на порывистом осеннем ветру.