Еле слышный гонг обозначил конец первого раунда. Женщины поднялись с пола и поклонились публике. Выглядели они не лучшим образом. Под глазом у Электры намечался красноватый синяк. Ребристую, худенькую спину Мими украсили кровавые полосы – у соперницы были ногти устрашающей длины.

– Я поставила на Электру две тысячи долларов, – сдавленным голосом призналась Кармен. – Конечно, деньги не бог весть какие, но проиграть не хотелось бы.

– Ты выиграешь, – машинально подбодрил ее Арсений.

– Думаешь? Ну как, тебе нравится?

– Безумно, – пришлось сказать ему.

– Я сюда часто прихожу. Хочешь, в воскресенье опять пойдем?

– В воскресенье не могу, – соврал Арсений, – у меня заказ. Марк Коннорс.

– А, знаю такого. Тощий такой, загорелый старикан, да?

– Точно.

– Влюбился он в тебя, что ли?

Арсений промолчал. Ему бы и самому хотелось знать.

Марк Коннорс… Марк Коннорс был худ и смугл. Он ухаживал за своим увядшим телом с таким энтузиазмом, словно был топ-моделью. Четыре раза в неделю – тренажерный зал, и как он только там не надорвется, в таком-то возрасте, думал иногда Арсений. Солярий. Еженедельный пилинг – специально обученный филиппинец растирал его тело раздробленными абрикосовыми косточками, смешанными с медом. После такого сеанса кожа Марка становилась гладкой, как у девицы на выданье. Баня хамам. Маникюр, педикюр.

А ведь раньше, когда они только познакомились, Марк имел гораздо более запущенный вид, хотя и был куда моложе. У него была приятная внешность человека, посвятившего себя продуманному гедонизму, но все же под его дорогим джемпером намечался дрябловатый животик, под глазами темнели круги (непонятно, как ему удалось от них избавиться, не иначе как все же лег под нож).

«И чего он только во мне нашел, этот глупый пидор?» – думал иногда Арсений.

Марк почему-то совсем не удивился, когда Арсений ему позвонил. Словно ждал он звонка этого, словно только такой вариант и был возможен. Потом он скажет Арсению: я тебя сразу раскусил. Было в твоих глазах какое-то отчаяние. Ты бы пришел ко мне в любом случае. Если бы я понял, что ты не придешь, то ни за что не отпустил бы так легко. Ты разве не понял, малый, я же тебя с самого начала хотел так, что перед глазами круги плясали. Такого я не чувствовал никогда и непременно воспользовался бы своей властью и твоей беспомощностью. Если бы не понял сразу, что ты шлюха. Но мне было интересно, чтобы ты сам позвонил.

Откуда он мог знать, что так получится, недоумевал Арсений. Все он придумывает, престарелый дурак, все эгоистичные идиоты мнят себя отличными психологами.

Действительно, откуда Марку было знать о том, что Вероника потребует себе новые губы? О том, что у нее начнется жестокая депрессия, о том, что она будет три дня глушить только вошедшую тогда в моду текилу в обществе бегемотообразного председателя правления банка? Что он может знать о том, как она, морщась от отвращения, позволяла разгоряченному бегемоту расстегивать ее лифчик в кабинке ресторанного туалета. Бегемот сидел на унитазе, потный, красный, в распущенном галстуке. А Вероника, растопырив ноги, выпятив грудь, подпрыгивала на его мясистых коленях и делала вид, что сгорает от страсти.

Бегемот исчез из ее жизни, не заплатив. Вероника позвонила ему на мобильный и выставила счет. А он только посмеялся, объяснил, что не платит женщинам за любовь, и отсоединился.

Вероника в очередной раз просчиталась – она могла произвести впечатление пираньи, но на деле совершенно не умела превращать кавалеров в спонсоров.

Потерпев неудачу, она вернулась домой зализывать раны. Она ни на минуту не сомневалась, что Арсений примет ее обратно, так и вышло. Конечно, он сделал вид, что обижен, хотя сам давно для себя все решил. Тогда ему казалось, что Вероника не виновата. Просто ее не изменить. В ее жизни была единственная мечта, и вот теперь все ее планы полетели под откос из-за опрометчивого заявления какого-то претенциозного британца, возомнившего себя авторитетом.

– Ладно, успокойся, – сказал он. – Будут у тебя губы. Я знаю, где достать денег.

– Правда? – Вероника подняла на него огромные глаза, которые казались еще больше из-за того, что она обводила их серебристым карандашиком. – Где же?

– А вот это не твое дело. Можешь спокойно сдавать анализы и записываться на операцию. На следующей неделе я достану деньги.

– А это точно? – засомневалась она. – У тебя точно получится?

– Да.

Вот и все. Радостная Вероника бросилась ему на шею. Лишних вопросов она не задавала. Не спрашивала, не связан ли его план с каким-нибудь криминалом, не опасно ли это для самого Арсения, и вообще, что он по этому поводу думает.

На этот раз Марк Коннорс принял его не в «люксе». Американец пригласил Арсения на ужин в один из самых дорогих московских ресторанов «Сирена».

– Рад тебя видеть. – Загорелая рука в пигментных пятнах накрыла руку Арсения. Первым его побуждением было выдернуть ладонь, но он заставил себя улыбнуться. – Не напрягайся, – рассмеялся Марк. – Сейчас выпьем, покушаем, а там посмотрим. Я же ни к чему тебя не принуждаю.

– Я понимаю. Мне пришлось. – Он пожалел о вырвавшихся словах. Теперь американец подумает, что Арсений ему якобы одолжение делает. В то время как все наоборот – это Арсений катастрофически зависим от Коннорса. Вероника-то записалась на операцию. В последние дни она заметно повеселела. Она никогда не простит Арсению, если с деньгами ничего не получится.

Но Марк не обиделся.

– Надеюсь, у тебя не случилось ничего серьезного?

– Нет. Моя подружка хочет сделать пластическую операцию. Она модель.

– Ты мне о ней, кажется, рассказывал. А зачем ей это надо?

– Ее не взяли сниматься в какую-то рекламу. Сказали, что у нее средневековые губы. А надо негритянские. Я говорил ей, что это глупо. Она и так очень красивая.

Им принесли ужин. Мидии на льду. Белое сухое вино. Греческий салат с нежной брынзой. Филе карпа, фаршированное грибами и сыром. Тарталетки с икрой краба.

Марк держался так, словно они были старыми добрыми друзьями. Через некоторое время у Арсения даже получилось немного расслабиться. Марк рассказывал ему какие-то забавные истории о голливудской жизни.

– В Голливуде странные женщины. Те, кто хотят стать актрисами, ослепительно красивы. Остальные – жуткие уродины.

– Почему так?

– Если женщина занимается в Голливуде бизнесом, она обязана быть страхолюдиной, – улыбнулся Марк. – Почему так, сам не знаю. Женщины-продюсеры, женщины-администраторы, женщины-боссы. Они не красятся и одеваются непонятно как. Если они покажут всем, что они тоже женщины, их сочтут слабыми.

– Какая глупость.

– Может быть. Но на их фоне красавицы кажутся еще более красивыми… Ты как-нибудь должен приехать в мой особняк. Это в горах, Санта-Инесс. Очень дорогое престижное место.