Варя посмотрела на солидного мужика с поседевшей шевелюрой, волосатой грудью, с выдающимся животиком и увидела огонь в его глазах.

— Ну смотри, Феликс, я расскажу тебе о том, чего никто не знает из задействованных в деле людей. Бабий язык мне покоя не дает. Самой хочется похвастаться. Но учти. Откроешь рот сегодня — завтра похоронят.

Она допила шампанское, налила себе еще бокал и, закурив, продолжала:

— Врачи у нас в стране хорошие, но нищие. А чиновники, руководящие страной, паршивые, но богатые. Пятеро наших специалистов работали в Кении. Там гибли люди. В основном дети. Вирус асанской лихорадки косил людей. Эта дрянь попадала в кровь с пищей. Сырой пищей, не подвергнутой тепловой обработке. Можно заразиться и через кровь, но не воздушно-капельным путем. Зараза хуже холеры и чумы. Микробы, попавшие в организм, начинают тебя сжирать изнутри. Как правило, жертвой становится печень, либо почки. Спасение возможно только на ранней стадии. Переливание крови и обязательная замена поврежденного органа. Если клещ всосался в печень, его из нее не выковырять. Надо заменить печень и перелить кровь. Но, сам понимаешь, в Кении это невозможно. Однако для вождя какого-то племени такое исключение сделали. Печень взяли у пойманного воина другого племени. Наши врачи знали о лихорадке больше, чем о тривиальном гриппе. Они научились с ней бороться. Вирусы были привезены в Россию. Начались лабораторные опыты. Два года лучшие умы бились головой об стену и создали сыворотку, способную уничтожить вирус в организме человека, не повредив здоровья. И что же? Наши киты от здравоохранения заморозили проект, несмотря на удачные опыты. России эта сыворотка не нужна, а Кения не способна платить золотом за дорогое лекарство. Все труды кошке под хвост. И тут в дело вступает наш Люцифер. Он покупает патент на сыворотку. Лаборанты довольны. Врачей он привлекает к работе. Продолжайте, ребята, бороться с лихорадкой путем пересадки органов и переливания крови, а о сыворотке забудьте, иначе останетесь на мели. Шеф переправляет врачей в Израиль и начинает бурную кампанию, пропагандирующую великих медиков, поборовших асанскую лихорадку и спасших сотни детей от неминуемой гибели. Но кому какое до этого дело? Никому. До тех пор, пока в один из самых престижный роддомов Великобритании не попадает вирус страшного заболевания. Вот тут и вспомнили о чудо-врачах. Пришлось раскошелиться и спасать женщин и новорожденных. А потом эпидемия вспыхнула в одной из школ штата Южная Каролина. Очень престижная школа. Там учатся дети нефтяных магнатов. Весь первый класс гимназии заболел. Пришлось спасать. Но за очень большие деньги. Ведь от родителей не скрывали, что они должны купить жизнь чужого ребенка, который без печени жить не сможет. А как оценить человеческую жизнь? Родители соглашались убить чужого, чтобы жил свой. Они и подписку оставляли о неразглашении тайны. Практически, они сами нанимали врачей убить другого ребенка и платили за это. Арабы для нас уже не конкуренты. Только мы знаем, где и когда начнется эпидемия, дети какого возраста заболеют, кто их родители и насколько они богаты.

— Международный преступный синдикат? Круто! И хрен подкопаешься. Ну а почему не использовать сыворотку? Зачем убивать?

— Придет время, когда за эту сыворотку можно будет потребовать половину земного шара. С каждым днем ее цена возрастает.

— А если ее создаст кто-то другой?

— Для этого надо знать болезнь, ее истоки и методы борьбы с ней. Сегодня врачи могут определить ее только по симптомам, но им никто не доверит своего ребенка для экспериментов. Дитя повезут тем, кто способен вылечить, а не использовать свои сомнительные возможности. К тому же родители хотят наблюдать за ходом операции и их не обманешь. Куклу не подсунешь и сыворотку не вколешь. Они знают, что являются свидетелями и заказчиками убийства. За то и платят. А если сыворотка станет доступна каждому, то врачи никому не потребуются. Укол может сделать и медсестра. Но когда весь мир сотрясет эпидемия, тогда можно будет сыграть последний аккорд и поставить точку. Полмира за сыворотку и Нобелевскую премию в придачу.

— Фантастика, конечно, но красиво! Есть ради чего идти на жертвы и рисковать.

— Это не фантастика, а уже факт. И риска никакого нет.

— Но почему врачи других стран не могут потребовать научить их бороться с болезнью?

— Их никто и близко не подпустит к клинике. Это частное учреждение, а не советский госпиталь. Тебе же никто не расскажет, как сделать ядерное устройство в собственном сарае. Конкуренция — незыблемая часть экономики. Ты идешь в магазин и покупаешь телевизор «Sony», а не «JVC». Потому что этой фирме ты доверяешь в большей или меньшей степени. А право продажи патента принадлежит создателю, и он один вправе решать, как ему поступить. Нет, Феликс, ты со своими примитивными бандитскими взглядами русского вора в европейское сообщество не лезь. Тут каждая деталь тысячу раз выверена и просчитана. Люцифер слишком умен и хитер, чтобы делать холостые выстрелы. Он бьет в цель один раз и наверняка. Проигрыш невозможен.

Варвара выпила шампанское залпом и мечтательно посмотрела в окно. На город опускалась ночь. Пора возвращаться в гостиницу, где копошатся еще три бабенки. Как она их всех ненавидела, кто бы знал!

3

Что-то его напугало, и Власов проехал мимо своего дома.

— Куда ты? — спросила Катя.

— Остановимся чуть дальше. К дому я вернусь пешком.

— Что случилось?

— Возле моего парадного стоит «пятерка» Толстикова. Это называется «на ловца и зверь бежит».

— С какой стати он явился сам? Ведь поддерживал с нами связь только по телефону.

— Вот именно. Теперь ты живешь в Измайлово, он тебя потерял, а меня практически не бывает дома. К тому же я не отправил ему свой последний отчет. Парень занервничал. Решил скинуть маску и сам явился. Вовремя. Теперь пора поставить точки над i. Он и понятия не имеет, что угодил в ловушку.

Власов припарковался метрах в ста от дома.

— Мне страшно, Егор.

— Пустяки. Я же тебе говорил, Катя, теперь он будет сдувать с нас пылинки. Возьми мою сумку с заднего сиденья, там фотоаппарат с последней пленкой и куча новых отпечатков. Отвези в Измайлово. Он не должен найти у меня дома ни одного снимка или негатива. У нас есть чем торговать.

Они вышли из машины.

— А если он тебе не поверит?

— Одна фотография лежит у меня в паспорте. Этого хватит для вступления в долгий торг. Задешево мы ему ничего не отдадим. Не волнуйся и жди. Я появлюсь, как только смогу. Теперь он наверняка устроит за мной слежку. Только ничего у него не получится. Ладно, бывай, подруга, и держи хвост пистолетом.

Власов направился к своему дому. Катя повесила сумку на плечо, но уйти не решилась. Сердце ныло от плохого предчувствия. Ее словно приковало к асфальту, она не могла сдвинуться с места.

Толстиков увидел подходящего к дому частного сыщика, взял с сиденья портфель, вышел из машины и сунул правую руку в карман. Он не хотел, чтобы Власов увидел надетую на руку резиновую перчатку.