Как я вообще принял к нам этого Нормана Бейтса[2]?

Он ОПАСЕН. Жирная точка. Держись от него подальше. Не позволь себя провоцировать, как вчера.

Будь настоящим мужчиной – таким, как вчера. И не забудь врезать ему, если он будет права качать.

Кстати, он, похоже, понял, почему заслужил по морде получить. Он так на тебя пялился, будто знал заранее, что схлопочет.

Сегодня ходил к ручью. Папе бы это не понравилось, дескать, вот что с лошадьми случилось из-за проклятого источника. Но кони чувствуют все иначе, и вряд ли бы мы тоже взбесились. Хотя, может, мы бы и свихнулись, но как-то по-другому. Ведь оно гадит тебе в мозг. Кровавые разводы в воде гипнотизируют – прямо как стробоскоп на вечеринке. Захватил с собой камеру, но не отредактировал ролик. А зачем? Проект мертв и похоронен. Еще одна могила.

Флетчер. Папа, прости. Мама, прости. Мэтт, прости. Если бы не я, Флетчер был бы жив. Папа о многом догадывается. Он смотрит на меня по-особому. Недавно спросил, как я себя чувствую, но я промолчал. Ждет чистосердечного признания? Но я не могу! Да и как начать разговор?

А поступок Катерины – просто ответная реакция. Флетчер напал первым. Но должны ли мы винить Катерину в том, что она хочет нам отомстить? Мы, в общем-то, убили ее ребенка, мы заставили ее повеситься и зашили ей веки. Кто бы не разозлился? Боже, почему я говорю «мы»? Паранойя. Рассудок теряю. Все летит кубарем.

Контроль действительности. ЕЕ ГЛАЗА НИКОГДА НЕ ДОЛЖНЫ ОТКРЫТЬСЯ. После трехсот лет накопления силы она взорвется, как сверхновая звезда.

Я боюсь. Еще никогда в жизни мне не было так страшно. Почему я назвал свой проект «Открой глаза»? Чудно, но сперва все кажется логичным, а потом – идиотским. Это должно было означать призыв к людям Блэк Спринг.

А сейчас «Открой глаза» звучит как призыв к ведьме.

Внизу затрещала половица.

Тайлер дернулся, парализованный страхом, и застыл, как саламандра на камне. Его обдало жаром и холодом одновременно. Спустя секунду заскрипели ступени. Кто-то поднимался вверх по лестнице.

Тайлер вздохнул. Наверняка Мэтт. Когда живешь бок о бок с кем-то, знаешь все его привычки.

И чего он струсил?

Интересно, а что понадобилось Мэтту на первом этаже? Ванная наверху тоже есть. Вероятно, брат решил перекусить.

Внезапно Тайлер понял, как он проголодался. За весь день он не проглотил ни кусочка. Может, съесть чего-нибудь – изжога от текилы прекратится… если еда удержится в желудке.

Он продолжал прислушиваться. Тишина. Тайлер прижал ладони к глазам – да так, что звездочки замелькали. И вдруг резко сел, заморгав.

В коридоре раздались быстрые шаги. Топот, слабый удар, сердитый возглас.

Значит, Мэтт споткнулся и выругался, после чего помчался к спальне родителей.

Тайлер уставился в темноту – до него донеслись сонные, но взволнованные голоса. Он никак не мог разобрать слов.

Неожиданно ему в голову пришла глупая мысль. Ведьма сожрала все их запасы в холодильнике, а Мэтт доклевал последние крошки в буфете.

Завтра они отведут тебя и Мэтта в лес и оставят на съедение диким зверям, сказал он себе и вдруг услышал, что Мэтт упомянул Флетчера.

Тайлер мигом скинул одеяло и выскочил босиком в коридор. В родительской спальне горел свет, на пороге стоял Мэтт.

Брат покосился на Тайлера, а тот опасливо заглянул в комнату.

– Иди спать, сейчас полвторого… – со стоном произнесла Джослин из-под подушки.

Стив что-то буркнул. Мэтт явно нервничал.

– Что стряслось? – прошептал Тайлер.

Мэтт нахмурился.

– Мне приснилось, что Флетчер в дверь скребется. Будто мы его случайно на дворе оставили, на холоде, понимаешь? Я решил проверить, нет ли его там, но когда спускался, вспомнил, что он умер. Но он продолжал скрестись в заднюю дверь! Я даже заметил его силуэт в свете фонаря на крыльце.

Тайлер покачал головой. Под глазами у Мэтта залегли синие тени. В своей мешковатой футболке тринадцатилетний Мэтт казался маленьким ребенком – каким, в принципе, он и был в глубине души. А порой этот ребенок вырывался наружу, как и сейчас, когда Мэтту приснился тревожный сон.

– Пацан, тебе надо отдохнуть, – сказал Тайлер. – Иди спать, братан.

– Нет, Тайлер, я хочу…

И вдруг до Тайлера донесся приглушенный лай. Он доносился откуда-то из леса. Сначала Тайлер предположил, что ему почудился фантомный звук, который породило его измученное сознание, но затем удивился до глубины души. Такой лай действительно мог издавать только Флетчер!

И собака приближалась: возможно, она находилась неподалеку от ограды.

Неужели Флетчер вернулся с того света?

Было почти смешно, как они сразу среагировали на этот сигнал. Тайлер ринулся вниз по лестнице, за ним бежали Мэтт, Стив и Джослин.

Очутившись на первом этаже, Тайлер пронесся по прямоугольнику лунного света, падающего на плитки пола через стекло задней двери. И увидел, что наружный фонарь с датчиком движения и таймером вырубился.

Между тем лай стих.

Здесь было совсем темно, поскольку разбитое окно в столовой закрыли фибролитовой пластиной, которая, естественно, свет не пропускала. Новый обеденный стол они пока не купили, и пустое помещение с забитыми окнами выглядело мрачно, как бойлерная на заброшенной фабрике.

Тайлер отодвинул засов на двери и повернул ключ в замке. Приоткрыв створку, он поежился от холода.

Мэтт протиснулся наружу мимо брата и поглядел на двор.

– Мальчики, простудитесь, – забеспокоилась Джослин, но Мэтт выставил указательный палец.

– Тс-с-с! – прошептал он.

Наклонил голову и сосредоточился.

Тишина.

А затем опять послышался лай – более отчетливый, потому что звук не заглушали стены. Откуда-то слева, от черной громады Горы Скорби. У Тайлера перехватило дыхание. Мэтт обернулся с безумными глазами.

– Флетчер!

– Не мели ерунду, Мэтт, – произнес Стив.

Он стоял в дверном пролете вместе с сыновьями. Звук переместился – на сей раз вправо. Но лай вовсе не казался радостным, как в те мгновения, когда Флетчер бегал за палками. Но и злым его нельзя было назвать. Скорее он был затравленным. Да, точно. И грустным. Тайлер затаил дыхание. А можно ли узнать собаку по лаю, как узнаешь людей по голосу, – в ночи, когда ты устал и испуган? Конечно же, это не Флетчер. Они похоронили пса в субботу днем, он в земле, в дальнем конце двора, завернутый в шерстяное одеяло, в неглубокой яме позади конюшни. Земля влажная, одеяло заплесневело, а мягкие ткани собаки начали разлагаться. Белые пятна на его шкуре перестали быть белоснежными.