Мистер Мэркхем прочел в ее лице кровожадные замыслы. Он увидел в этих карих глазах довольно, чтобы решить про себя держать пистолеты подальше от невесты.

Он отвел несчастную Летти обратно в бальный зал, где ее тут же пригласил танцевать некий желторотый щеголь. Этот не особо наблюдательный юнец все же заметил, что Летти грустна, но когда он решился осведомиться о причине, та сослалась на головную боль и при этом немедленно начала смеяться и болтать как ни в чем не бывало. Ее смех был принужденным, даже истерическим, а речи несколько несвязны, но зато юный щеголь вполне утешился.

Танцуя, Летиция увидела совсем рядом мисс Мерриот и Фэншо и удвоила свои старания казаться веселой и беззаботной.

Когда танец кончился, она заметила, что мисс Мерриот пристально глядит на нее, и прошептала:

– О, Кэйт, у меня ужасная головная боль! Мне просто дурно делается.

– Дорогая, – отозвалась мисс Мерриот, – тебе немедленно нужно ехать домой и лечь в постель. Хочешь, я поищу твою тетю?

– Мне жаль так рано уходить с бала, – сказала Летти, – но голова просто ужасно болит.

Мисс Мерриот тут же взяла ее под свою опеку. Они отправились искать тетку. А сэр Энтони в ожидании своей партнерши побрел по залу туда, где у стены стоял лорд Бэрхем.

– Нет, Клеведейл, я уже натанцевался, – говорил милорд. – Теперь я только зритель... О, мой дорогой Фэншо! Но куда вы дели свою очаровательную партнершу? Я только сию минуту видел вас с прелестной мисс Мерриот.

– Она покинула меня, сэр, – отвечал сэр Энтони. – У мисс Грейсон мигрень, и мисс Мерриот повела ее к тетушке.

– Ах так?.. – проговорил милорд и предложил ему свою табакерку. От его орлиного взора не ускользнула отлучка мистера Мэркхема и Летти.

Осторожное прикосновение заставило сэра Энтони обернуться. Рядом с ним стояла Прюденс, которая застенчиво улыбнулась ему.

– Вы потеряли мою сестру, сэр? Я недавно видела вас вместе, и она бессовестно флиртовала с вами. Совершенно невыносимо, как мне кажется.

Сэр Энтони отошел с ней в сторонку.

– О да, – согласился он. – И почему у вас, моя дорогая, столь дерзкий брат?

Прюденс фыркнула.

– Но ведь вы знакомы со старым джентльменом, Тони. И вы не замечаете сходства? Робин такой же плут.

– Я считаю, что он просто ужасный сорванец. Я его сегодня спросил – мне вдруг пришла эта мысль, – не знает ли он кого-нибудь в черном домино, называющего себя Неизвестным.

– И он знает? – невинно спросила Прюденс.

– Иногда мне кажется, – медленно проговорил сэр Энтони, – что вы два сапога – пара. Нет ли доли плутовства и в характере Питера Мерриота?

– Вы несправедливы, сэр, это крайне благопристойный юноша.

Послышался шорох шелков; к ним приближался Робин, который изящно обмахивался веером.

– Что я вижу, Питер? Неужели ты нарушаешь наше уединение? Экий ты невежа!..

– Я должен беспокоиться о твоей репутации, дитя мое. Ты просто ужасно ведешь себя, оставаясь одна.

Робин бросил томный взгляд на Фэншо.

– Сэр, мой Питер, видимо, считает вас отъявленным ловеласом. А я надеялась, что вы всерьез подумываете о женитьбе!..

– Я подумываю, – промолвил сэр Энтони, – что вы явно напрашиваетесь на березовые розги, мой юный мальчик с пальчик.

Робин притворился испуганным.

– О, Прю, осторожно! Это уже второй раз, что ваша гора толкует о необходимости наказания для бедной девушки.

– Как вы назвали меня? – спросил сэр Энтони, навострив уши.

– Мой язык!.. О, мой проклятый язык! – Робин закрыл лицо веером. – Только горой, дорогой сэр. Нельзя же назвать вас кротовой кочкой? – Смеющиеся глаза выглянули вновь. Любому стороннему наблюдателю показалось бы, что мисс Мерриот вовсю флиртует с сэром Энтони Фэншо. – Это ласковое прозвище, что я придумала для вас, и ничего более, поверьте.

Глаза сэра Энтони мерцали лукавством.

– Дорогая, – обратился он к Прюденс, – если бы не вы, я прямо здесь разоблачил бы этого бессовестного мальчишку. Вы позволите мне взять его в ежовые рукавицы, когда он кончит свой маскарад?

Она отрицательно покачала головой.

– Я должна защищать моего маленького братца, Тони. Вы видите, какой он сорванец. Клянусь вам, он пропадет без своей старшей сестрички. Вам лучше оставить нас, как есть.

– О нет! – взмолился Робин. – Мне будет тоскливо развлекаться, если я не смогу видеть респектабельного Фэншо, спутавшегося с парочкой авантюристов. Это вас не обижает, мой добрый сэр?

– Нет, крошка, это лишь приятно щекочет мои чувства. А вот что мне действительно не по нраву – это видеть Прю в опасности и любоваться на то, как вы ухаживаете за Летти Грейсон. Вы там на что рассчитываете?

– Старый джентльмен уверяет меня, что я тоже Тримейн-оф-Бэрхем, – легкомысленно отвечал Робин. – Что вы думаете об этом, о Гора?

– Почти ничего, – ответил сэр Энтони. – Что же до сыновнего почтения, которого вы не проявляете к своему отцу...

– Прю, разве я не говорил, что он воплощенная добропорядочность? Мой дорогой сэр, я берегу все свое уважение для моего респектабельного зятя. Ну а старый джентльмен вообще не вызывает почтения. Если бы вы имели сомнительное удовольствие быть с ним знакомым так же, как и я, вы бы осознали это.

– Возможно, что и так, – уступил сэр Энтони. – Но пока, чем более я его вижу, тем более чувствую, что это человек, к которому следует относиться со всем возможным уважением и... э-э... осмотрительностью.

Робин сохранил свою непринужденную манеру, но его начинали угнетать его юбки. И правда, казалось, будто старый джентльмен ничего не делает, а в обществе поползли слухи о том, что как только Ренсли сможет встать с постели, он начнет судебное дело против мнимого кузена. Робину вовсе не улыбалось до бесконечности играть роль юной леди. Он надеялся, что Черное домино осталось в памяти Летти, но проходили дни, а у него по-прежнему было мало случаев встретиться с ней. То она где-то каталась, то уехала с визитами, то ей просто нездоровилось. Когда же они, наконец, встречались, Летти была рассеянной и не желала пускаться в откровенности. Под глазами у нее залегли тени: тетушка говорила, что удивляться тут нечему, коли она теперь редко ложится в постель раньше полуночи. Робину оставалось лишь надеяться, что именно Черное домино был причиной такого беспокойства.

Прюденс об этом не думала; сейчас ее больше занимали собственные дела, и она выказала мало интереса, даже когда Робин заговорил с ней о том, как изменилось поведение Джона. Робин заметил его частые отлучки. На все вопросы Джон отвечал уклончиво, и поэтому юноша немедленно заподозрил тут руку милорда Бэрхема. Прюденс спокойно ответила, что, весьма возможно, они скоро обо всем узнают.