— Ну, я пошел. Спокойной ночи.

Я вернулся в спальню и еще долго ворочался без сна.

Теперь быстренько возвращаемся в Луксор. Думаю, после моего рассказа вам понятно, почему я не хотел оставлять Зию в луксорских развалинах и почему не верил, что она способна причинить нам вред.

Вместе с тем я знал: ее слова про Дежардена — правда. Этот дяденька не будет долго раздумывать, а превратит нас в улиток или червяков. И как понимать то, что в моем сне Сет обратился к Амосу по-французски? Совпадение? Или впереди нас ждут еще более дрянные события?

Словом, когда Сейди потащила меня к обелиску, я не сопротивлялся.

Мы выбежали за пределы храма. Но тут нас поджидали новые сложности. У семьи Кейн сложности на каждом шагу. Пора привыкнуть.

Подбегая к обелиску, я услышал знакомый шипящий звук открывающегося магического портала. В сотне ярдов от каменной иглы кружился песчаный вихрь. Оттуда появился лысый маг в белых одеждах.

— Быстрее! — крикнул я Сейди.

Я достал из рюкзака палку-посох и бросил ей.

— Твоя повреждена. Возьми мою. Я обойдусь мечом.

— Но я не знаю, как открыть портал, — заныла Сейди.

Нашла время хныкать! Сейчас тебе кнопочка на обелиске появится.

Маг выплюнул набившийся в рот песок, отряхнул одежду и вдруг заметил нас.

— Стойте! — крикнул он нам.

— Ну вот и провожатый появился, — пробормотал я.

— Ты говорил, что второй обелиск — в Париже, Мы отправимся туда? — спросила Сейди.

— Да. И желательно побыстрее. А то кое-кому это не нравится.

Я потянулся к рукоятке меча. Ноги дрожали и подкашивались. Сумею ли я снова вызвать того воина с соколиной головой? В прошлый раз у меня получилось здорово, но это был учебный поединок. И на мосту через пропасть, когда я отбил кинжалы… такое ощущение, что мне кто-то помогал. До сих пор, вытаскивая меч, я мог рассчитывать на чью-то помощь. Скажем, Зии. Или Баст. Сейчас я был один. Выдержать битву с опытным магом? Это даже не самоуверенность, а чистое безумие. Ну какой из меня воин? Все, что я знал о сражении на мечах, было вычитано из книг: от истории походов Александра Македонского до «Трех мушкетеров». Как будто теоретические знания могут помочь! Сейди возилась с обелиском. А я был совсем один.

«Нет, ты не совсем один», — послышалось у меня в голове.

«Великолепно, — подумал я. — Я не только один против лысого мага, но еще и схожу с ума».

В ста ярдах от меня лысый маг прокричал:

— Во имя служения Дому жизни!

Он обращался не ко мне. Тогда к кому?

В пространстве между нами задрожал воздух. От сидящих каменных сфинксов поплыли волны тепла. Это создало иллюзию их движения. Но потом я с ужасом увидел: это не иллюзия. Они двигались! Каменные фигуры раскалывались пополам, и оттуда, как саранча из кокона, вылетали их призрачные подобия. Не все призраки были, так сказать, полноценными. У тех, что таились внутри поврежденных статуй, недоставало лап или голов. Некоторые ковыляли на трех лапах. Но не меньше дюжины призрачных тварей находились в отличной боевой форме. Они двигались на нас. Каждый — величиной со взрослого добермана, а вместо тела — молочно-белый дым и горячий пар. Естественно, они торопились не для того, чтобы пожелать нам счастливого пути. Они были на стороне Дома, а мы считались его врагами.

— Быстрее! — крикнул я Сейди.

— Париж! — провозгласила она, поднимая жезл и посох. — Хочу отправиться туда немедленно. Два билета. Желательно первого класса!

Сфинксы приближались. Первый кинулся на меня. Сам не знаю, как мне удалось рассечь его пополам. Призрак превратился в бесформенное облако дыма, но успел обдать меня таким жаром, что едва не расплавились кишки.

Еще два сфинкса были совсем рядом. Остальные — в нескольких шагах. Я слышал собственный пульс, удары которого отдавались в шею.

Вдруг земля задрожала. Небо потемнело.

— Готово! — торжествующе крикнула Сейди.

Обелиск стал пурпурным, от него исходило гудение магической силы. Сейди дотронулась до камня, и ее втянуло в портал.

— Сейди! — крикнул я.

Этого оказалось достаточно, чтобы двое сфинксов навалились на меня и сбили с ног. Меч отлетел в сторону. Хрустнули ребра, и грудную клетку обожгло болью. От сфинксов веяло нестерпимым жаром. Казалось, что на меня свалилась раскаленная плита.

Я протянул руку к обелиску. Не хватало всего нескольких дюймов. Ко мне приближались остальные сфинксы.

— Задержите его! Задержите его! — повторял нараспев лысый маг.

Собрав последние силы, я пополз к обелиску. Каждое движение отдавалось жуткой болью. Я бы не удивился, узнав, что кроме сломанных ребер у меня еще были порваны нервы. Кончики пальцев царапнули по подножию обелиска, и мир заволокло черным.

Пыльный Луксор, лысый маг и стадо сфинксов остались в другом мире. Я лежал на мокрых камнях большой площади. Сверху меня поливал холодный дождь. Где-то рядом вопила испуганная Сейди.

Все было бы неплохо, но двух сфинксов я приволок с собой в Париж. Один спрыгнул с меня и бросился к Сейди. Второй восседал у меня на груди, его спина дымилась под дождем, а туманные белые глаза были в нескольких дюймах от моего лица.

Я пытался вспомнить древнеегипетское слово «огонь». Может, я сумею сжечь эту тварь… но собраться с мыслями никак не удавалось. Справа, в том направлении, куда побежала Сейди, хлопнул взрыв. Я надеялся, что сестра расправилась с незваным пришельцем, но полной уверенности не было.

Сидящий на мне сфинкс разинул пасть, обнажив свои дымящиеся клыки. Ему было плевать, что во мне соединилась кровь двух древних родов. Он собирался превратить меня в кусок жареного мяса. Но тут сзади появился кто-то и крикнул:

— Mange des muffins! Slice![26]

Сфинкс растворился в облаке дыма.

Я попробовал встать, но не смог. Ко мне, шатаясь, подошла Сейди.

— Картер, он тебя сильно помял?

Я смотрел не на нее, а на свою спасительницу: невысокую, худощавую, в черном плаще с капюшоном. Это она крикнула: «Съешь маффины!» Что за странный боевой клич?

Она сбросила плащ, и я увидел женщину в спортивном костюме цвета леопардовой шкуры. Она улыбнулась, обнажив острые зубы и сверкнув большими желтыми глазами.

— Ну что, соскучились по мне? — спросила Баст.

КАРТЕР

Мы сгрудились у водосточных труб большого белого правительственного здания и смотрели, как дождь поливает площадь Согласия. День был более чем паршивым. Какое там очарование Парижа! Серо-свинцовое зимнее небо с низкой облачностью и холодный влажный ветер, пробирающий до костей. Особенно при нашей одежде! Вокруг не было ни туристов, ни прохожих. Любой здравомыслящий человек предпочитал сидеть в это время в домашнем тепле, попивая что-нибудь горяченькое.