- А раненные? – спросил Данбор.

- Их переправим на плотах.

- А где мы возьмем столько плотов? - не отставал юный Данбор, равный годами Святославу, от пожившего и много чего повидавшего Еленя.

- Сколотим из телег, - вздохнул атаман.

- Кони нужны, - высказал свое мнение Святослав. – Много коней.

- Где ты их возьмешь, - рассердился Елень.

- У гузов, - усмехнулся Святослав. – Вон они на холме красуются.

- Они не красуются, они готовятся к напуску, - прищурился Елень. – Стройтесь в фалангу.

Полторы тысячи русов ощетинились копьями в сторону хитрых кочевников, но гузы, не раз уже испытавшие на себе мощь русов, в лобовую атаку не пошли. Зато осыпали своих противников градом стрел с безопасного расстояния. После чего вновь отступили к холмам. По прикидкам Святослава гузов было не менее десяти тысяч. Поначалу они попытались смять фалангу в конном строю, но потеряв в том первом сражении едва ли не четверть своих соплеменников, они изменили тактику и стали забрасывать русов стрелами с безопасного расстояния. Среди русов тоже было немало хороших лучников, но степные кони легко уносили своих наездников от возможной смерти.

- Даже если мы переправимся на тот берег, - вздохнул Елень. – Они последуют за нами. А у нас обоз с раненными и больными.

Раненных действительно было много, больных еще больше. Почти три сотни телег замедляли продвижение фаланги, что, конечно, было на руку коварным степнякам. В телегах были не только раненные, но и захваченная в Бердоа немалая добыча. Святослав уже не раз предлагал выбросить золото и серебро под ноги гузам, но не нашел понимания у Еленя. Атаман не был жадным человеком, просто эта добыча принадлежала не только живым, но и мертвым, и он не мог обездолить семьи погибших на чужой земле русов.

- Надо же гузам и отдохнуть когда-то, - криво усмехнулся Святослав. – Коней подкормить.

- Это ты о чем? – удивился Елень.

- Дай мне сотню самых быстроногих мечников, атаман. Ночью мы наведаемся в стан гузов и уведем их коней.

После смерти Асмолда и князя Искара уцелевшие русы почти единогласно выбрали Еленя главным воеводой, а помощниками при нем стали боярин Юрий и княжичи Святослав с Данбором. Юрия два дня назад ранили стрелой и ныне он лежал в телеге, то приходя в сознания, то вновь теряя его. Многие считали, что Юрий уже не жилец на этом свете, но Святослав поклялся, что довезет боярина до Киева живым или мертвым.

- Добро, - кивнул головой Елень. – Но помни, княжич, у нас здоровых людей и без того мало. Погубишь этих, нам солоно придется.

Ночь выдалась лунной, что было, пожалуй, на руку Святославу. По его расчетам, стан свой гузы должны были ставить у рощиц или колков. Именно здесь они брали сушняк для костров. Степняки, наученные горьким опытом, разбились на несколько отрядов по три-четыре сотни человек. Так им было удобнее атаковать на марше обессиливших русов. Практически весь день они, сменяя друг друга, обстреливали медленно бредущую колонну. Но частенько нападали и ночью, стараясь захватить русов врасплох. Святослав решил воспользоваться этим приемом гузов и потревожить их во время ночного отдыха. Главная опасность была в том, что станы свои гузы располагали недалеко друг от друга, чтобы в случае нужды прийти своим соплеменникам на помощь. Костры гузов были далеко видны в ночи, так что искать объект для нападения Святославу долго не пришлось. Русы, пользуясь зарослями, подобрались к стану степняков почти вплотную. Кони гузов паслись чуть в стороне под присмотром десяти степняков, которые, впрочем, караулили их без большого рвения.

- А почему они их не расседлали? – тихо спросил Данбор.

- Видимо, готовятся к ночному напуску, - шепотом отозвался Святослав. – Караульных надо снять бесшумно. Твоя задача, Данбор, взять как можно больше коней и перегнать их к берегу. В драку не ввязывайся, это уже наша забота.

Десять русов во главе с княжичем Данбором, двинулись в обход костров к лошадям. Остальные во главе со Святославом крались следом. Караульные мирно покачивались в седлах, судя по всему, просто дремали, не чая беды. Русам Данбора не составило большого труда подобраться к ним почти вплотную. А дальше в ход пошли ножи. Один за другим гузы стали падать с коней и ни один из них не издал ни звука. Святослав расчетливо выбрал коня, и прямо с земли прыгнул в седло. Вставив в рот захрапевшей кобылы удила, он оглянулся на своих товарищей. Русы уже были в седлах. Святослав поднял обнаженный меч над головой, призывая товарищей к напуску, и первым поскакал к чужому стану.

Гузы не ожидали нападения, да еще столь стремительного. Они едва успевали подняться с земли, чтобы тут же пасть мертвыми. В стане был только один шатер, предназначенный, судя по всему, для гана. Этому гану, выскочившему навстречу чужому всаднику с кривым мечом в руке, Святослав лично накинул аркан на шею. Степняк захрипел и упал на траву. Подоспевшие мечники Буняк и Сколот в два счета скрутили его по рукам и ногам и бросили на круп заводного коня.

- Все, что ли? – спросил у них княжич.

- Вроде все, - неуверенно отозвался Буняк.

По прикидкам Святослава положили они в стане гузов никак не меньше трехсот человек. Но велика была вероятность, что кто-то выскользнул из разоренного русами стана и побежал за помощью к своим.

- Уходим! – крикнул Святослав и первым повернул коня к реке.

Данбору удалось пригнать в стан русов более двухсот оседланных коней, которых тут же расхватали донские русы, привычные к верховой езде. Елень только усмехнулся в усы, довольный удачей княжичей.

- Начинай переправу, атаман, - сказал ему Святослав. – А мы степняков встретим.

Десятки плотов бесшумно заскользили по донской воде. Их сопровождала сотня русов, дабы прикрыть раненных собственными телами, если степняки успели переправиться на противоположный берег выше по течению.

- Да поможет тебе Перун, - сказал Елень Святославу на прощанье и решительно шагнул в воду. Пловцом атаман был изрядным, но бронь с себя все-таки снял, ибо слишком широк был Дон, чтобы его можно было переплыть в доспехах.

Гузы появились с рассветом, когда русом удалось переправить уже более половины раненных, ну а тех, кто еще оставался на левом берегу, должны были защитить конники Святослава. Своих людей, дабы не мозолили степнякам глаза, княжич укрыл под сенью березового колка. Гузы видели только лучников и небольшую фалангу в пять сотен русов, ощетинившуюся копьями. А за их спинами лежала добыча, за которой гузы охотились уже много дней. Доступность золота, видимо, распалила степных ганов, и они бросили две тысячи лихих наездников прямо под стрелы и копья своих неуступчивых врагов. Гузы хоть и превосходили русов в численности, зато сильно уступали им в снаряжении. Мало кто из степняков имел колонтарь, а кольчуги носили только ганы. Вооружены они были копьями, сулицами, кривыми мечами и небольшими круглыми щитами. Зато кони у них отменными. Святослав это понял, когда послал застоявшуюся вороную кобылу наперез степной лаве. Передние ряды гузов уже уткнулись в ощетинившуюся копьями фалангу, а для остальных удар трехсот всадников, облаченных в тяжелые доспехи, явился полной неожиданность. Русы Святослава вошли в степную лаву как нож в масло, прорубив в ее рядах широкую просеку. Фаланга, стоявшая доселе неподвижно, размеренным шагом двинулась вперед, орудуя длинными копьями. Лучники, скрывшиеся было за спины копейщиков, выдвинулись вперед и усилили стрельбу. Гузы повернули коней, но далеко не всем удалось выскользнуть из железных объятий русов. По меньшей мере тысяча степняков, еще недавно полных сил, остались лежать на левом берегу Дона.