– Недалеко от Оренбурга археологи раскопали курган. На самом деле не один и не первый год роют, но тут нашли «царскую» могилу. Свыше пяти тысяч предметов, из которых половина – уникальные золотые и серебряные изделия. На днях их склад подломили и вынесли наиболее ценные находки. Достаточно быстро задержали виновников, но груз уже ушел. Сюда.

Земля свежая? А ведь это кое-что. Запах. На металле его не будет, а вот на кое-чем другом мог сохраниться, если немного времени прошло. Шанс минимальный, но попробовать стоит.

– И кому привезли? – спрашиваю задумчиво.

Из угла вытащили понурого мужичонку с крайне неприятным взглядом. Изображает для зрителей уныние, а сам злорадствует и в душе готов любого удавить. Уж полицейских точно.

– Руки дай.

– Чаво?

– Руки протяни.

Он практически сунул мне в лицо открытую ладонь. Еще немного и толкнул бы. Сознательно, сука. Упреждаю, хватая за ладонь и выворачивая пальцы. Мужик взвыл не столько от боли, сколько по привычке изображая невинного.

– Ой, да чего ж творят фараоны с простым человеком!

И тут меня пробило. Поймал образ. Это как удар током, к счастью, слабенький. Тогда, в самом начале, с потерявшимся ребенком было нечто похожее. Ох, не прост оказался Николка. В прежней жизни меня озарения не посещали. Этот тип тоже нечто почувствовал и заткнулся на полуслове, отшатнувшись.

– Ты кто? – прошипел.

Я молча отвернулся и пнул стенку, выбивая намертво забитую доску и открывая проход в соседнюю клетушку. Потом соседнюю деревяшку. Гипса и то пожалели, представляю, какая звукоизоляция в этих хоромах. Полицейские сообразили и мигом отодрали, набежав. Сидевшие за стеной люди дружно завопили и замолчали только после угроз вломившихся представителей власти, подкрепленных зуботычинами. Пятеро детей мал мала меньше продолжали рыдать. По моему впечатлению, не от страха, а назло. Пришлось показать жестом, и их выкинули всей компанией вместе со взрослыми в коридор. Мешают. Как это соотносится со здешними законами, как-то не трогает. Пусть должностные лица разбираются, кого бить можно, кого – нет. Главное, не меня.

– Потолок, – сказал, прикинув. На вид ничего не определишь, большие умельцы клепали захоронку. – У соседей выше.

Азартно сопя, полицейские под вопли снаружи обиженного семейства приволокли откуда-то грубо сколоченный стол, и Иннокентий Васильевич первым взгромоздился на него, вооружившись коротким ломиком. Не иначе прежде отдирали этим пол. А теперь взялись за потолок. Со скрипом вылезли гвозди, и в дыру выпал сверток, с громким стуком плюхнув вниз. Пошарили и извлекли еще один.

Капитан нетерпеливо развернул находку. На первый взгляд чаша золотая, украшенная сценами охоты. А в ней всякая мелочь.

– Есть! – сказал он счастливо. – Ну, теперь эта скотина у меня попляшет!

«В нормальном суде черта с два докажешь. Комната не моя, заявит барыга, и ничего не знаю, – подумалось. – Надо здесь живущих за глотку брать. Но с какой стати лезть с советами. Сами с усами. Вон какие красивые и должны соображать получше начитавшегося детективов пришельца».

– Я пойду? – спрашиваю максимально нейтрально.

– Да-да, – рассеянно отвечает капитан. Потом встрепенулся и посмотрел в упор. – И раньше слышал про твои чудеса, – произнес с расстановкой. – Не верил. Эффектно и уж точно не подготовленный фокус.

– Сделайте одолжение, не таскайте в дальнейшем на каждый неудачный обыск. Я у вас не служу и ничем не обязан.

– Ну, это как посмотреть. – И глаза волчьи. – Понадобится – заставлю.

Еще одна проблема на мою голову. Вот надо было находить? Нужны мне эти воровские малины и чужие ухоронки. Теперь не отстанет. Ничего, на особо прытких другие методы имеются. Жена градоначальника, например, очень хочет жирок убрать. Неужели не прикроет, капнув на мозг супругу? Тот, кроме всего прочего, прямой начальник. А если сильно принципиальный, так и я найду сто причин не сделать. Но прямо говорить не стану. Зачем заранее настраивать против себя. Вот когда снова потребует, тогда пошлю на три буквы и пойду жаловаться.

– Околоточный! – кричит капитан между тем. – Проводи его. До извозчика.

Едва успел нажать на звонок, как дверь распахнулась.

– Проходите, – сказала горничная. Эдакая девица под ярлыком «кровь с молоком». Крепкая, сильная и румяная. Деревня исправно поставляет в город бесконечное количество парней и девушек в поисках лучшей доли и заработка. Вторым устроиться намного сложнее, и получают они на фабрике меньше чуть не в два раза, чем мужчины. В приличном доме горничной платят тринадцать – восемнадцать рублей в месяц с харчами и жильем. На самом деле очень многое зависит от хозяйки. Иные могут и со света сжить, загоняв вконец. Здешняя была вроде бы приличной госпожой. Не издевалась, и работающие у нее были довольны. – Сейчас доложу.

В книксене она все ж приседать не стала. Не того я полета птица. Однако определенно уважение, и из окна выглядывали.

Я обещал зайти к этому времени и стараюсь слово держать, хотя не так просто с моими бесконечными трудами. С утра скотина дома, затем непременная свора богатеньких тетенек, исправно поставляемых Анной, со всякими мелкими дефектами внешности. По части денег это настолько серьезно, что в какой-то момент предложил ей долю. Моя любовница посмеялась и потребовала взамен увеличить количество сексуальных заходов. Я-то не против, да, к сожалению, не все так просто. На природе уже холодно, а снимать комнату в дешевых номерах не слишком удобно. Городок маленький, и обязательно пойдут слухи.

Именно по данной причине прием желающих хорошо выглядеть дамочек проходит в ее доме и регулируется тоже Анной. Есть у меня подозрение, что идет отбор. Полезных или занимающих некое место в здешней общественной иерархии моя красавица приглашает, а кое-кого старательно не замечает. Я точно знаю, не каждая в список попадает. Заезжали дважды напрямую домой. Наверняка ведь весь чиновничий Подольск уже в курсе происходящего. Минимум одна барыня в день. Иногда две. А мне жалко полтораста-двести рублей слупить, не особо утруждаясь?

Двойное удобство. Железная причина для меня там находиться, а когда заканчиваю, Анна может получить свое. Муж и дочь до обеда отсутствуют. Кухарка по своей инициативе в комнаты не заглядывает, да и промолчит, обнаружив нечто, не совсем соответствующее высокому моральному уровню. Я к Евдокии Васильевне со всей душой и помогаю бесплатно. И ожог залечить, и всякую мелочь по женской части. А хозяина повариха не любит. Меня такие порядки замечательно устраивают. А если Анна чего выгадывает, то и пусть. Довольная женщина всегда ласкова.

К обеду топаю к Михаилу, иногда заглянув в аптеку. Еще четыре часа учебы и возвращение домой. А там меня дожидается Зоя Григорьевна. Убирать ее опухоль оказалось много тяжелее первоначального замысла, все ж метастазы пошли. Семь сеансов через день. В дни, когда ею не занимаюсь, могли прийти и другие клиенты. Вчерашний случай до сих пор сидел в мозгу.