Начало новой эпохи в истории евреев Вероны отмечено учреждением гетто в конце XVI века. В 1599 году городскому епископу удалось переселить всю еврейскую общину в количестве 400 человек в отдельный квартал в центре города, который с тех пор называли sotto i tetti. С обоих концов квартала воздвигли ворота, увенчанные надписями на латыни в ознаменование этой выдающейся победы истинной веры. Для веронских евреев началась эпоха гетто, такая же, как в Венеции и других местах. По меркам наших дней евреям следовало оплакивать такую судьбу. Но в то время считалось, что у гетто как системы есть две стороны. Да, оно удерживало евреев внутри, то оно же удерживало не-евреев снаружи и предоставляло евреям некоторую защиту от насилия. Но главное, гетто делало возможным интенсивное развитие еврейской жизни, исключающее все враждебные влияния и препятствующее ассимиляции. Леоне да Модена написал веронцам от имени венецианской общины и поздравил их со случившимся. Хронисты того времени восторженно писали о создании гетто в Вероне. В годовщину освящения новой синагоги, знаменовавшего собой конец переселения, учредили ежегодный праздник. Каждый год в канун новолуния месяца шват в синагоге проводили особое богослужение; по случаю праздника устраивали иллюминацию. Открывали ковчег со свитками Торы. Пели праздничные псалмы. Свитки Торы носили по залу в сопровождении горящих факелов под аккомпанемент праздничных песнопений. Повторялся специальный гимн, сочиненный по случаю Мордэхаем Бассани, представителем одной из самых ярких веронских семей. Наконец, раввин читал проповедь на определенную тему. Уникальный праздник, который проливает любопытный и неожиданный свет на психологию евреев в эпоху преследования, сохранялся почти до Великой французской революции.

В середине XVII века в Вероне получили разрешение поселиться выходцы из Испании и Португалии, многие из которых были марранами. Их возглавлял Джованни Наварра. Им позволили вести коммерческую деятельность, и они основали небольшую сефардскую общину, которая продолжала свое существование до последнего времени. Чтобы вместить вновь прибывших, еврейский квартал расширили, добавив к нему так называемое Новое гетто. Туда входила небольшая площадь, пьяцца, которую в честь вновь прибывших назвали Corte Spagnuola. В одном из стоящих на площади домов устроили синагогу – изящное сооружение с колоннами, которое отреставрировали в 1759 году. На некоторое время Верона стала одним из главных центров иммиграции марранов в Италии. Здесь обосновались семья Абоаб из Гамбурга и два выдающихся испанских врача, Эзекиель де Кастро и Исаак Кардозо. В конце XVIII века общее население веронского гетто составляло около 900 человек. Веронская община отличалась образцовой общественной организацией. Вокруг синагог группировалось не менее 15 добровольных религиозных обществ или братств. Цели их были самыми разными: от посещения больных до содержания бесплатной школы. В целом история общины не отмечена какими-то важными событиями; хотя в 1745 году произошли народные волнения, которые окончились неделей молитв и покаяния под руководством раввина Натана Пинхерле и его сына. Позже самым известным веронским раввином стал Менахем Наварра, который неожиданно умер в 1775 году при трагических обстоятельствах, когда вел пятничное вечернее богослужение в синагоге.

История общины в Ровиго еще менее богата на события. В 1391 году туда с разрешения маркиза Эсте призвали евреев-ростовщиков (как и в соседние поселения Бадиа и Лендинара). Евреям предстояло держать неизбежные ссудные банки. Очевидно, банкиры были также откупщиками. В 1484 году, когда Венеция приобрела округ Полезине, условия их пребывания не изменились. В течение долгого времени банк в Ровиго находился в руках семьи Консильи, с которой Венецианская республика продлевала договор каждые пять лет. Вокруг нее группировались другие. Однако семья Консильи сохраняла превосходство как в экономическом, так и в общественном смысле, и должность начальника некоторых общинных учреждений передавалась в ней по наследству. В конце XVI века обязанности раввина исполнял представитель семьи Консильо, Абталион Консильо. Его старший брат, Екутиэль, соорудил в своем доме ритуальную купальню для женщин, которая до такой степени наполнялась народом, что многие сомневались, можно ли ею пользоваться. Абталион представил дело на рассмотрение в Венецианский раввинат. Вопрос оказался щекотливым. В течение нескольких лет по всей Италии обменивались аргументами и контраргументами. Опубликовали несколько томов с документами по делу. В результате топоним Ровиго стал притчей во языцех; его упоминают всякий раз, когда речь заходит о собирании книг на древнееврейском языке и старомодных раввинистических штудиях.

Когда в Полезине и соседних областях начали производить шерстяные ткани, евреи сыграли заметную роль в развитии мануфактур. В Тревизо уже в XV веке производство шерстяных тканей финансировалось их капиталами. В то же время в 1554 году в Кастельфранко была предпринята попытка вытеснить их из этой сферы. В середине XVIII века в Ровиго насчитывалось не менее пяти еврейских мануфактур, которые занимались производством шерстяных тканей. Конкуренты-христиане попытались вытеснить евреев из этой отрасли промышленности; борьба продолжалась много лет. Но официально евреям в Ровиго разрешалось лишь «торговать подержанной одеждой». Евреи в гетто жили в крайне бедственных условиях. Во всем гетто насчитывалось не больше 14 лавок. Если не считать нескольких богатых промышленников, подавляющее большинство семей едва сводили концы с концами. Более того, документы свидетельствуют о том, что многие евреи Ровиго в той или иной форме получали государственную помощь. Разница в материальном положении разделяла общину на две части, которые враждебно относились друг к другу даже в области коммунальной политики. Богатые считали, что, поскольку несут все бремя общих расходов на своих плечах, они имеют право монополизировать управление. Бедные же во вполне современном духе утверждали, что каждый человек имеет равные права, независимо от своего экономического положения. Стычки богатых и бедных наблюдались в истории Ровиго в течение долгих лет.

Самой значимой из еврейских общин в материковых владениях Венеции считалась община в Падуе. Первые евреи, судя по хроникам, поселились там в конце XIII века. Город всегда отличало особое отношение к образованию, как религиозному, так и светскому. Поэтому весьма характерно, что первый падуанский еврей, чье имя нам известно, – некий мастер Якоб Бонакоза, который в 1255 году перевел на латынь труд знаменитого классика-медика Аверроэса (Ибн Рушда) «Куллийят». Его присутствие предполагает существование общины, хотя в тот период других свидетельств ее существования нет. Однако начиная с XIV века условия становятся более благоприятными. Семья Каррара, которая тогда управляла городом, отличалась широкими взглядами и веротерпимостью, как подавляющее большинство «тиранов» тогдашней Италии. Правители устроили в Падуе великолепный и экстравагантный двор. Под их покровительством стремительно выросло значение Падуанского университета; многочисленные студенты, которые приезжали туда учиться из всех уголков Европы, способствовали экономическому процветанию города. Скоро в Падуе возникла еврейская община. Первые поселенцы по большей части были купцами или менялами; многие также торговали драгоценными камнями. Однако большинство торговало подержанными вещами. В качестве ростовщиков они вначале не занимали значительного места в городе; падуанские ростовщики, иногда принадлежавшие к самым благородным семьям, пользовались дурной славой во всей Италии и не потерпели бы никакой конкуренции. После того как общественное мнение и экономический прогресс отодвинули их на задний план, место заняли «тосканцы» (общее название, подразумевавшее любого ростовщика-итальянца). И только в конце Средних веков евреи начали выдвигаться на первые места в этой профессии.