рукой. Внутри коробочки – грубовато намалеванная дровяная плита с поленьями, с крестом над ней. У коробочки было пять сторон; с одной стороны – схематичный человечек посреди кружка, с вытянутыми ручками.

– Если бы не его почерк, в жизни бы не поверил, что это он нарисовал, – сказал Элефанти.

– Что-нибудь узнаешь?

– Нет.

– Это ирландское благословение.

– Уж об этом я догадался, – сказал Элефанти. – Но что за топка и дрова?

– У вас нет склада с чем-нибудь похожим? – спросил Губернатор.

– Нет. Коробка может быть чем угодно. Гараж. Дом. Ящик из-под молока. Хижина в лесу. Может быть где угодно.

– Да, может, – сказал Губернатор. – Но куда бы поехал Гвидо Элефанти?

Перед ответом Элефанти надолго задумался.

– Мой отец, – сказал он сухо, – никогда и никуда не ездил. Ни разу не удалялся от района Коз дальше трех кварталов. Едва ли. Он и ходил-то с трудом. А если и ходил, то недалеко. Может, время от времени в магазин в Бэй-Ридже, где продаются продукты из Генуи. Было на Третьей авеню местечко с генуэзскими товарами – фокаччей, сыром в основном из Старого Света, – но он туда почти не выбирался.

– Откуда знаешь?

– Я тебе говорю – никуда он не ходил. Время от времени – в вагон. На склад – редко. Может, за всю свою жизнь я раза три видел, как он туда ступал. Это я следил за складом, а не он.

– Что у вас еще есть в округе?

– Ничего. Только негритянская застройка. Метро. Заброшки. И все.

Губернатор странно на него смотрел.

– Уверен?

– Уверен.

– Где-то шкатулка да есть. Как пить дать, торчит где-нибудь, как палец слепого сапожника. Куда-то ее твой папаня дел.

– Мне откуда знать куда?

Губернатор зевнул.

– Он же твой отец, – сонно ответил он. – Сын своего отца знает.

Элефанти долго разглядывал бумажку в руках. Хотелось сказать: «Но ты не сын моего отца. Ты не знаешь, какой он был трудный человек. С ним было невозможно говорить». Но вслух сказал только:

– Будет непросто.

Взглянул на Губернатора. Элефанти говорил сам с собой. Старик заснул. Как можно тише Элефанти поднялся с качалки, вышел за дверь и молча выскользнул в прихожую, как раз когда Мелисса собиралась наверх.

14. Крыса

Банч сидел в столовой в Бед-Стее и жевал куриное крылышко. На столе была тарелка с горой куриных крылышек и блюдце с соусом барбекю. Он показал на них сидевшему напротив парню.

– Угощайся, юный брат.

Лампочка, правая рука Димса Клеменса, запустил руку в крылышки, поймал сразу два и макнул их в соус. Обсосал нежное мясо с кости и снова потянулся к тарелке.

– Не торопись, бро, – сказал Банч. – Курица никуда не денется.

Лампочка все равно ел жадно – слишком жадно, подумал Банч. Либо пацан голодает, либо уже на игле. Банч склонялся к последнему. Пацан был чертовски тощий и носил длинные рукава, чтобы прятать следы уколов.

Лампочка бросил взгляд в конец стола, где Эрл, оправившийся от болезненного электроразряда в котельной Сосиски, молча черкал в кроссворде – правая рука на перевязи, макушка – в бинтах после попадания бутылки на празднике в честь возвращения Супа. Эрл не поднимал голову.

– Итак, расскажи мне о Димсе, – сказал Банч.

– Что вы хотите знать? – спросил Лампочка.

– Как ему достался флагшток? Это самое проходное место в Козе. Кто там барыжил до того, как пришел Димс?

– Я, кстати, хочу себе двор с флагштоком, – сказал Лампочка. – Если у нас все выгорит.

– А как насчет флагштока тебе в жопу? Я спросил, как он достался Димсу, а не чего ты хочешь.

– Просто говорю, что могу справиться лучше него. И для этого мне нужен флагшток.

– Пацан, ты с кем базаришь, с Санта-Клаусом? Срал я на твои хотелки. Ты пока что ничего не сделал, только условия ставишь и облизываешь свои поганые пальцы после моей курицы.

Лампочка моргнул и начал говорить:

– Когда мы все еще играли в бейсбол, у Димса был старший двоюродный брат Кочет. Кочет начал барыжить первым. Он так зашибал, что мы бросили игру и перешли к нему. Слали к нему покупателей. Торчков с улицы. Белых парней из Нью-Джерси, проезжавших мимо, все дела. Кочета кончил какой-то грабитель. И Димс заступил за него.

– И все? Вы все просто легли под Димса?

– Как бы… он кое-что может, Димс.

– По типу?

– Как бы… первым был парень по имени Марк Бампас. Он теперь трупак.

– И как так вышло? Мирно ушел во сне? С лестницы упал?

– Димс его подставил.

– Как это?

– Ну, Кочета убили, пока мы сидели в колонии. Когда мы вышли, всем уже рулил Бампс – Марк Бампас.

– И Димс не возражал? Хоть Кочет и был его двоюродным братом?

– Мы зарабатывали, типа, сорок долларов в день. Куча денег.

– И Димс смолчал?

– Я начну пораньше, чтобы все было понятно, – сказал Лампочка. – Короче, мы вместе сидели в Споффорде. – Лампочка имел в виду колонию для несовершеннолетних. – Я, Шапка, Сладкий, Димс и Бампс. В Споффорде у Димса и Бампса была разборка, в комнате отдыха. Не из-за Кочета. Кочет уже был мертв.

– Из-за чего тогда?

– Из-за телика. Димс хотел позырить бейсбол. Бампс – нет. Они подрались. Димс отмудохал Бампса. Потом приезжал дедушка Димса и передал ему пятьдесят долларов. В Споффорде кормили тухло, так что Димс пошел в пищеблок и купил там рис с фасолью. Поделился со своими корешами: со мной, Шапкой, Сладким. Бампс был не из его корешей. Когда Бампс велел делиться, Димс ответил – нет, я делюсь только со своими. И той ночью Бампс с парой своих приятелей подловили Димса одного в душе и нехило его порезали. Отняли всю жрачку и сдачу с того полтинника.

Димс этого не забыл. Бампс вышел из Споффорда раньше Димса. Когда Димс откинулся через несколько месяцев, Бампс уже подмял под себя двор. Бампс был на волне – толкал, блин, дурь, травку, кислоту, всю херню. Там уже почти все мы вышли из Споффорда. Все сидели на мели, так что пошли работать на Бампса. Он давал сорок долларов в день. Взял даже Димса. Сказал Димсу: «Забей на то, что было в Споффорде. Ты теперь со мной. Мы теперь бригада».

Димс приводил покупателей к Бампсу лучше всех нас. Он умел находить наркош. До самого центра мог доехать, чтобы направить покупателей к Бампсу. Дошло до того, что Бампс посылал Димса с товаром к удаленным покупателям, потому что уже хорошо поднялся. Продавал всем. Тут-то Димс его и нагнул.

Димса послали с тридцатью граммами кокса к одному ямайцу в Холлисе – это в Квинсе. Димс подменил дурь на какую-то стружку из белого мыла и муку и отдал пакетик. Ямаец поставился и чуть не окочурился. Позвонил по телефону, а Димс подстроил, чтобы ответил Шапка, и Шапка сказал: «В жопу