Он поклонился, предложил ей руку и учтиво довел до парадной лестницы.

— Для вас приготовлена парадная спальня, — произнес он. — Ваша горничная уже там.

Каролина заколебалась. Она была готова произнести его имя, уже протянула руку, чтобы вложить в его ладонь, но в этот момент из комнаты для карт вышла целая группа гостей.

— А, Брикон, вот ты где! — весело заговорили они. — Идем, выпьем по стаканчику винца!

Лорд Брикон направился к ним, а Каролина быстро пошла наверх. Она знала, где расположена парадная спальня, хотя лишь однажды заглянула туда по пути вниз. Она мало что разглядела: ставни были закрыты, а мебель укрыта от пыли чехлами. Теперь же была распахнута дверь, и зажжены свечи.

Перед Каролиной предстала просторная комната. На окнах висели шторы из тяжелой ткани ручной работы. Полог огромной кровати был из такой же ткани; резные позолоченные столбики кровати заканчивались большими пучками белых страусовых перьев. В комнате стояла позолоченная и мраморная мебель, а стены были обтянуты розовой парчой.

Но Каролину мало интересовала обстановка спальни. Она чувствовала себя настолько усталой, что едва выдерживала даже вес бриллиантовой диадемы, и в тот момент, когда Мария заторопилась к ней навстречу, Каролина положила руку себе на лоб и пошатнулась.

— Да вы устали, миледи! — воскликнула Мария. — И неудивительно, ведь сегодня необыкновенный вечер и для вашей милости, и для всех нас. Давайте-ка я вас раздену. Без эдакой прически и платья вам сразу станет легче.

Бережно, словно имея дело с ребенком, Мария сняла с Каролины кружевное с жемчугом платье, туфли, стянула чулки и надела мягкую и прозрачную ночную рубашку, а затем принесла пеньюар из крепа, отделанный кружевом.

— Садитесь ближе к огню, миледи, — предложила горничная, — а я принесу вам стакан горячего молока.

— Нет, Мария. На сегодня все. Я хочу остаться одна, — ответила Каролина.

Мария понимающе улыбнулась.

— Ну, конечно, миледи! Я вас больше не потревожу. Но если я вам понадоблюсь, только позвоните! Мне задуть свечи?

— Да, пожалуйста, — согласилась Каролина.

Свечи погасли, и углы комнаты погрузились в темноту. Но в камине ярко пылал огонь; он высвечивал потолок и освещал Каролину, сидящую на низком стуле. Опершись подбородком на руку, она пристально глядела в огонь.

Как долго просидела она, Каролина не знала. Она, в общем-то, никого не ждала и чувствовала только, что время идет и чем-то все должно-таки неизбежно закончиться. Она думала о том, что прошлое сметено прочь, а будущее все еще пока ничего не обещало.

Дверь отворилась. Она не повернула голову, но знала, кто вошел в комнату. Сразу же ощущение отрешенности совершенно пропало. Исчезла усталость. Каролина ожила вновь; она чувствовала, как быстро по венам течет кровь; сильно стучало сердце. Неожиданное волнение пробудило ее к жизни, словно она была мертва и воскресла. Она слышала его шаги; он решительно двигался к середине комнаты. Затем раздался его голос:

— Подойди сюда!

Приказание звучало резко, повелительно. Каролина медленно повернулась и посмотрела на него. На темном фоне четко вырисовывался силуэт; огонь ясно освещал его лицо, бросал отсветы на синий фрак, надетый для венчания; бриллиантовые пуговицы на нем сверкали, как звезды.

Каролина встала. Она колебалась. Между ними оставалось полкомнаты.

— Подойди! — вновь приказал лорд Брикон.

На этот раз Каролина подчинилась. Приближаясь, она смотрела ему в лицо: глаза его горели бешенством, а на лице было выражение, какого ей еще видеть не приходилось. Каролина подходила все ближе и ближе, пока не остановилась в ожидании совсем рядом. Руки плотно запахнули на груди тонкую ткань пеньюара, спадавшего до пола.

— Я не собирался приходить сюда, — жестко сказал лорд Брикон. — Я намеревался оставить тебя одну и все-таки пришел. Хочу знать, сможешь ли ты по-прежнему честно смотреть мне в глаза — ты, лгунья и интриганка; ты, предавшая мою любовь.

— Вейн… выслушай меня… — начала Каролина, но не успела продолжить. Лорд Брикон грубо закрыл ей рот рукой.

— Я же сказал, я пришел только взглянуть на тебя, увидеть свою прелестную жену — жену, которая уже, как видно, не устояла перед чарами сэра Монтегю Риверсби.

Каролина отпустила ворот пеньюара и попыталась оторвать его ладонь от своего рта.

— Это неправда… — умудрилась произнести она, но неожиданно лорд Брикон обнял ее и привлек к себе.

— Неужели только поцелуями можно заставить тебя замолчать? — бросил он. Голос его звучал горько и оскорбительно.

В следующее мгновение он с силой прижал ее к себе, его губы приникли к ее губам, и он целовал ее — целовал неистово и грубо. Наступила минута агонии. Каролине казалось, что поцелуи эти ранят саму душу ее, ибо она приняла их за то, чем они и являлись, — жестоким и похотливым выражением чисто физического желания.

Они причиняли ей боль, оставляли синяки на коже; боль от них, казалось, достигла самых глубин ее существа и парализовала волю, так что Каролина не могла бороться, а, сломленная и задыхающаяся, должна была переносить все, не сопротивляясь. Ей хотелось кричать, умолять не лишать ее последних иллюзий о его любви, но пропал голос. Она чувствовала себя беспомощной. Жестокость его объятий была почти невыносимой. Каролина была близка к обмороку, когда услышала его слова:

— Риверсби так целовал тебя? Так? И вот так?

Опять его губы приникли к ее губам, затем она почувствовала, как они впиваются в ее шею. Он держал ее за плечи, но вдруг резким движением рванул ночную рубашку и губами приник к ложбинке между грудей.

Неожиданно у него вырвался крик, похожий на стон, — крик торжества и боли.

— Боже, как ты прекрасна! — воскликнул он голосом низким и хриплым от страсти. — Какое мне дело до того, что было у тебя в прошлом? Теперь ты моя… моя… моя жена.

Он подхватил ее на руки и высоко поднял. Огонь осветил его лицо — искаженное, дьявольское. Оно показалось Каролине лицом человека, обезумевшего от непереносимых страданий.

Через всю комнату он понес ее в темноту к огромной постели, и Каролина закричала от страха, какого еще никогда не испытывала.

— Вейн, Вейн! — взывала она. — Не пугай меня! Я тебя люблю! О, Вейн, пощади меня!

Слова едва слышно слетали с истерзанных губ Каролины, но он, должно быть, все-таки услышал, ибо замер и взглянул на нее: она лежала у него на руках с запрокинутой головой. Разорванная рубашка обнажила ее тело; пеньюар тянулся по полу.

— Прошу тебя, Вейн. Прошу тебя! — вновь прошептала Каролина. Теперь она рыдала, словно испуганное дитя.

Выражение его лица изменилось, и она поняла, что услышана. Резким движением, столь неожиданным, что Каролина закричала от ужаса, лорд Брикон бросил ее на постель. Она беспомощно упала на мягкие подушки. Вслед за тем с невнятным восклицанием он повернулся и вышел из комнаты.