– Я бы хотел подумать.

– Ты же уже подумал, если пришел. Разве нет?

Молодой командир дал себя уломать, согласился… Но буквально на следующий день явился с сообщением к Куэкальцину Четыре Пера. Асотль совсем не хотел на кого-то там шпионить – и не собирался этого делать. Ну и что, что здесь, у ацтеков, карьера покуда не складывалась, но вовсе не факт, что она сложилась бы в Колуакане, предателей не любят нигде.

Рандеву состоялось в маленьком храме на самой окраине Мешикальтцинко, кстати, не столь уж и далеко от святилища плотских утех. Только этот храм был вообще никак не украшен. Низенький и убогий, он скорее производил впечатление хранилища сельхозинвентаря, нежели места поклонения даже самому непутевому богу. Да что там говорить, вот спроси сейчас, жрецом какого бога официально являлся Куэкальцин, Асотль не ответил бы, мало того, ничтоже сумняшеся, предполагал, что в сие религиозное дело не особо-то вникал и сам жрец – это работа была для него отнюдь не главной, имелись и другие обязанности, весьма, так сказать, специфические.

– Молодец, что явился, – выйдя в притвор храма, вежливо улыбнулся жрец. – Нет, я в самом деле рад – мы давно не виделись. Пойдем выпьем вина.

Вслед за Куэкальцином юноша прошел в глубину храма, неприбранного и какого-то запустело-неуютного. Серые статуи забытых богов уныло стояли вдоль стен, по жертвеннику деловито сновали пауки и сороконожки. Да-а… Кровью и людскими сердцами тут, похоже, не пахло! И то хорошо.

– Садись. – Поднявшись на террасу, жрец кивнул на небольшую скамеечку. – Сейчас нам принесут вина и этцалли.

– Я вовсе не голоден!

– Ну-ну, – Куэкальцин Четыре Пера поцокал языком. – Неужели ты не согласишься разделить со мной скромную трапезу? Понимаю, ты обиделся за такое к тебе отношение…

– Да какие обиды? – Асотль было запротестовал, но тут же стих под жестким взглядом жреца.

– Столь блестящий успех – и столь унылое прозябание, – сочувственно вздохнул Куэкальцин. – Любой бы обиделся… Не думай, я тебя не забыл! Просто пока не складывается, но… Но верь, еще придет время!

Кулак жреца с силой ударил по скамье.

– Верь!

– Хотелось бы, – усмехнулся гость. – Когда оно только придет, это время?

– Когда я уничтожу всех своих врагов, – внимательно посмотрев на юношу, тихо произнес жрец. – Смею тебя заверить, это случится скоро… Скорей, чем некоторые думают.

Сотника так и подмывало спросить, кто эти «некоторые», но он сдерживался, слишком это было бы… не то что невежливо – опрометчиво даже.

– Пусть погибнут все наши враги! – Асотль поднял наполненную вином чашу.

Куэкальцин Четыре Пера улыбнулся, отпил:

– Ты хорошо сделал, что доложил о купцах, мой юный друг. Мог бы ведь и не доложить.

– Не мог. – Юноша дернул шеей. – Вот именно что не мог – все мои надежды связаны с народом ацтеков: здесь я уж известен многим. Что же касается Колуакана, то кому я там нужен?

– Верно рассуждаешь, – покивал жрец. – И, мне кажется, вполне откровенно.

– Так что мне делать с купцами?

– Да ничего – встречайся, получай задания. А как уж их выполнить, мы с тобой подумаем вместе. Как, ты говоришь, они вышли на тебя? Просто подошли?

– Да, на базаре… Я покупал там вино. Они, видно, у кого-то спросили…

– Опрометчиво, опрометчиво… На их месте я бы встретился с тобой в каком-нибудь безлюдном месте… Типа вот этого храма.

– На рынке было столько народу, что…

– Я понял. Так ты полагаешь, это была случайная встреча?

– Конечно же нет!

Асотль отозвался сразу, он давно уже предвидел этот вопрос, имея в качестве ответа «домашние заготовки». Да, колуа сначала долго следили – он как-то мельком видел их у казармы, а потом еще в одном храме…

– В каком именно храме?

– В храме Уицилопочтли.

Почему-то не хотелось рассказывать Куэкальцину о Тла-Тла – перед глазами все стоял тот мертвый мальчишка, убитый птичьим пером. Жрец ведь мог его тогда и не убивать. Но убил – продемонстрировал свое могущество… Убьет, несомненно, убьет и девчонку, а ее все-таки было жаль. Ну да, развратница, жрица плотских утех и в придачу шпионка. Не слишком ли много для одной? Ладно, ее дело, в конце концов, красиво жить не запретишь. Запуталась девочка, по всему – запуталась… Жалко было.

– Я пришел туда с другом…

– С каким другом? – Цепкие глаза жреца внимательно смотрели на собеседника.

– С Шочи… Это мой…

– Твой слуга, я знаю. Значит, подошли и предложили. Именно к тебе – почему?

Асотль хмыкнул:

– Я здесь покуда никто.

– Ну да, ну да… я знаю. Хотелось только, чтоб ты сам это сказал. Ну что ж… Как тебе понравилось вино?

– Неплохое.

– В самом деле? Я рад. А теперь иди, друг мой. Увы, у меня еще много, много дел.

Куэкальцин Четыре Пера устало улыбнулся – при этом ничуть не играя. Вид у него и в самом деле был довольно усталый…

– Скоро увидимся, – стоя на террасе, на прощанье выкрикнул жрец.

Юноша обернулся и помахал ему рукой. И улыбнулся. На этот раз – весело. Ведь завтра начинался праздник.

«Летящее копье» – так он официально именовался, 19 октября, первый день четырнадцатого месяца года, день, посвященный Мишкоатлю – богу охоты. Вот тоже в чем-то славный был бог – не требовал в жертву людей, вполне довольствуясь дичью. Вот бы и другие боги так, но нет же! Давай им кровь, давай им вырванные из грудных клеток сердца, давай им человечью кожу. Упыри какие-то, а не боги, и как только можно в здравом уме и твердой памяти им поклоняться? То ли дело Мишкоатль-охотник или романтический юноша Макуилшочитль, «господин цветов», покровитель пиров и веселья… или та же Тласольтеотль, обворожительная богиня грехов. Все бы прочие боги такими были – куда светлее была бы вся местная жизнь!

Придя к такому выводу, Асотль весело ткнул локтем Сипака. Они втроем – Асотль, Сипак и Шочи – возвращались сейчас от храма бога охоты, вернее сказать, даже не храма, а всего лишь идола, каменного истукана, вкопанного в землю меж тенистых ив. Тут же рядом, перед статуей бога, имелся и маленький жертвенник, в жертву приносили не людей – дичь, в крайнем случае индюков.

Весело провели время и теперь, довольные, неспешно шагали в казарму. Странно, но Тла-Тла стала приходить редко, наверное потому, что считала свою миссию выполненной… Сама считала или, скорее, те, кто за ней стоял. Было немного жаль – все же она так напоминала француженку…

Может быть, пойти сейчас в храм порока? Здесь не так уж и далеко… Только не говорить об этом парням, слишком уж они наивны и набожны, этакие святоши, ладно Сипак, но и Шочи. Хотя и Шочи ведь – простолюдин, масеуалли, попавший в кальмекак лишь волею случая и благодаря собственному уму.