«Отец»?! Марина сказала — «отец»?..

— Эм…

— Вот-вот, — продолжала между тем дочь — будто бы не сказала мгновение назад нечто удивительное. Для других, конечно, не удивительно называть отца «отцом», но только не для Марины. — Заезжает, естественно. Вот пусть и попробует мой борщ. Я его готовлю теперь не хуже, чем ты и бабушка Наташа.

— Да, — кивнула Ирина, ощущая себя на редкость растерянно. — Не хуже, это правда.

Неужели подаркам Вити и уговорам Бориса всё же удалось добраться до цели — до сердца Марины? Неужели дочь и правда начала смягчаться по отношению к отцу? Поверить в это было тяжело, поэтому Ирина пока не стала делать выводов. Но зарубку в уме сделала, решив позвонить зятю, как только близнецы покинут квартиру.

64

Виктор

Звонок Бориса застал Горбовского по дороге к дому Толи, адрес которого Виктор знал — брат бывшей жены по-прежнему жил в той самой квартире, которую они с Ирой когда-то купили для него и Натальи Ильиничны, продав её двушку в Калуге. Претендовать на это имущество после развода Виктор, само собой, не стал. Но, когда несколько лет назад на его счёт капнула приличная сумма денег с припиской «компенсация за твои траты на мою квартиру», он её не вернул. Просто разделил на три части и отправил на счета Иры и детей.

— Алло, — сказал Виктор, включив на телефоне громкую связь.

— Виктор Андреевич… — начал Борис, но тут же запнулся. — Вы за рулём? Тогда, может, позже поговорим?

— Если быстро, давай сейчас. Я уже подъезжаю всё равно, буквально пару минут осталось.

— Ясно. К Толе едете?

Горбовский усмехнулся. Да, смышлёный ему попался зять… Чем больше он узнавал Бориса, тем сильнее тот ему нравился. Как же хорошо, что Марине повезло с мужем! Виктор был безумно рад за дочь — с Борисом она не пропадёт. И гулять от неё он не будет, не тот человек, чтобы, как Виктор, повестись на симпатичную мордашку и откровенное притворство.

— Да, к Толе. Ему я ещё ничего не рассказывал, а надо бы.

— Это правильно. Он должен поучаствовать обязательно. Так вот, что я звоню… Макс и Марина поехали к Ирине Витальевне.

Горбовский вздрогнул и нахмурился.

— Надеюсь…

— Нет, всё будет в порядке, они ничего не станут ей говорить. Просто позаботятся. Посмотрят заодно, как она живёт, а то ни разу не были у матери с тех пор, как она вернулась. Хотя мы и не знали, когда Ирина Витальевна возвращается — она даже не сказала, представляете? Позвонила потом только, перед фактом поставила, что прилетела и квартиру сняла. Знаете, Виктор Андреевич, я недавно понял — Макс и Марина привыкли, что Ирина Витальевна ничего не требует и не просит, — думают: это нормально, так и надо. Считают её самостоятельной и независимой. Не догоняют, что она просто не хочет их волновать, застряли в своём подростковом эгоизме.

Виктор промолчал. Он не считал, что вправе критиковать кого бы то ни было, тем более сына и дочь, — когда сам поступил максимально плохо, разрушив их судьбы.

— Жаль, я не знал, что у Ирины Витальевны всё настолько… Иначе не позволил бы ей отказаться от моей квартиры и оставаться в съёмной, — вздохнул Борис. — Моё упущение.

— Перестань, — покачал головой Горбовский. — Как будто ты не знаешь Иру. Когда она не желает никого беспокоить, может быть очень упрямой и твердолобой.

— Перевезти бы её к вам, Виктор Андреевич, — хмыкнул зять, и Виктор улыбнулся. — Но ведь не согласится. Ладно… Я предлагаю всем нам пересечься вечером в понедельник или во вторник и обсудить сложившуюся ситуацию, составить нормальный план. Вы сможете?

— Во вторник, после шести.

— Договорились. Толе скажете? Максу я сам позвоню.

— Ну, если он меня вообще захочет слушать, то да, сообщу.

— Захочет, — судя по голосу, Борис улыбался. — Толя сейчас уже не столь категоричен, как двенадцать лет назад. Вырос мальчик. Сам мне говорил, что, если бы такое произошло с Ирой сейчас, повёл бы себя иначе.

— Да? Интересно, что повлияло…

— Жизнь, Виктор Андреевич. Ничего больше.

65

Виктор

Было немного неловко звонить в дверь квартиры, куда тебя не приглашали, в десять утра воскресенья. Но мысли о том, что это следует сделать ради Иры, помогали перебороть смятение из-за собственного бесцеремонного поведения.

— Вам кого? — через несколько секунд поинтересовался удивлённый женский голос из-за двери. Толина жена? Виктор её ни разу не видел. Только знал, что Толя расстался со своей девушкой, с которой встречался двенадцать лет назад, спустя два года, и ещё через два женился на другой. Об этом Горбовскому вкратце, без подробностей, поведал Макс. Как и о том, что у Толи есть сын — сейчас ему должно было быть лет шесть-семь.

— Мне нужно поговорить с вашим мужем, Анатолием Васильевым. Меня зовут Виктор Горбовский. Передайте ему, пожалуйста, что я хочу пообщаться и что это касается его сестры.

Замок моментально щёлкнул — и перед Виктором возникла полноватая брюнетка лет тридцати, с очень белой кожей и добрыми голубыми глазами. Не накрашенная, в обычной жёлтой футболке и тёмно-коричневых штанах, она была какой-то до невероятности уютной и милой, словно сошла со страниц детских книжек про самую лучшую маму.

— Здравствуйте, — сказала она чуть дрожащим голосом и отошла в сторону. — Меня зовут Лена, и я очень рада, что вы пришли. Проходите, пожалуйста…

Да, Виктор готовился к очередной битве, но оказалось, что его приготовления были напрасными. И жена Толи, и его маленький сын-первоклассник по имени Рома, и сам Толя — все встретили Горбовского так, будто давно ждали. Усадили за стол, накормили овсянкой и бутербродами, напоили вкуснейшим чаем с ароматом ежевики — и всё спокойно, естественно, без лишних вопросов. Словно он подобным образом завтракал в кругу их семьи множество раз…

Странное ощущение. Какое-то шизофреническое. Виктор однажды читал роман, в котором у героя неожиданно изменилось прошлое и это повлекло за собой изменения и в будущем. Может, и с ним произошло подобное? И пока он поднимался по лестнице, где-то что-то перемкнуло, и теперь окажется, что не было никакой связи с Дашей и инфаркта у Иры?..

Но нет, увы. Такое бывает только в книгах и фильмах.

— Я на самом деле рад тебя видеть, Витя, — спокойно сказал Толя, когда Лена и Рома ушли в комнату собираться на прогулку. — Но не могу не поинтересоваться, что привело тебя сюда. Просто так прийти ты точно не мог. Не после того, как мы все повели себя словно последние свиньи.

Горбовский настолько удивился, что рассказ