— Умные люди таких вопросов не задают. Но я у Кирилла.

— А! На Новокузнецкой?

— Да.

— Что звонишь?

— Соскучился.

Ольге стало смешно. Хихикая, она щёлкнула зажигалкой.

— Так там порнухи полно! Дрочи! Ведь я — замужем.

— Я замужних тоже натягиваю.

— Ого! А за сколько?

— За полторасто тысяч гринов.

Ольга посерьёзнела.

— Что случилось? — проговорила она, выдыхая дым.

— Ты с кем сейчас отрываешься?

— С деловыми людьми. А что?

— Спроси наиболее делового из них, не знает ли он, кто такой Халдей.

— Я через час буду, — пообещала Ольга, и из мобильника раздались гудки.

Вернув телефон Кириллу, Серёга вновь откинулся на подушку. Ему хотелось спать так, будто он не спал трое суток.

— С кем она там бухает? — спросил Кирилл, — С Ливенштейном?

— Вряд ли. Судя по голосам — какие-то отморозки.

Медленно скручивая с бутылки пробку, Кирилл промолвил:

— Да, Ливенштейн, конечно, не отморозок, он разморозился. Его даже рассматривали как кандидата на пост председателя Центробанка.

— А Ольга что здесь была? — перебил Серёга.

— Да, один раз. Надеюсь, ты не ревнуешь?

— Конечно, нет. Ты мне Таньку скинул. Она помладше на пару лет. И без триппера.

Посмеявшись, Кирилл поставил на стол бутылку.

— Вот таким ты мне нравишься. Из всего надо извлекать плюсы. Тот, кто круто владеет этим искусством…

— Сдохнет в дерьме, — продолжил Серёга, — если кругом — одни только плюсы, зачем пытаться что-то исправить? Живи в дерьме, жри дерьмо и сдохни в дерьме! Собственно, туда тебе и дорога.

— Ну, ты сказал! Серёга, я в шоке! Что ты так бесишься? Пятьсот тысяч, конечно, жалко, но это всё же не конец жизни.

Кирилл умолк, прислушиваясь к чему-то, затем продолжил:

— Тут у меня возникла одна идея…

— Засунь её себе в жопу! Мне терять нечего, это верно, но ты меня не заставишь за три копейки решать какие-то твои грёбаные проблемы. Не будет этого, понял?

— За три копейки? — вскипел Кирилл. — Ты, сука, хоть раз на меня работал за три копейки? Ты чего гонишь тут?

— Пошел на …!

Оба вскочили на ноги, смертоносно сжав кулаки. Но смертоубийство предотвратил сигнал дверного звонка. Он был настолько неожидаемым, что два друга, застыв, не двигались до тех пор, пока он не повторился. Тогда Серёга сел и спросил:

— Кого-нибудь ждёшь?

— Да нет, — ответил Кирилл, — но пойду открою.

И он пошёл открывать. Серёга вновь растянулся, сперва проверив, легко ли будет выхватить из кармана «Вальтер». На эмоциональном уровне он, впрочем, не собирался этого делать. Его апатию не могло, казалось, разрушить ничто на свете. Он совершенно не понимал, для чего припёрся сюда.

Два раза щёлкнул замок. Громыхнула дверь. Раздался возглас Кирилла:

— О! Это ты?

— Ага. Что, не ждали? Я ведь предупреждал, что меня всегда надо ждать. Библию читал?

Голос был мяукающий, насмешливый, с хрипотцой на отдельных звуках. Кирилл молчал.

— Войду? — спросил гость.

— Входи.

Дверь захлопнулась. У Серёги ёкнуло сердце. Впервые за тридцать дней. Но сам он не шевельнулся. Кирилл и тот, с кем он говорил, вошли. Серёга взглянул на гостя. Им оказался длинный, выше Кирилла, сутулый, тощий блондин с красивым бледным лицом, сонными глазами и длинным носом. Он улыбался — точнее, как-то резиново тянул губы. На нём была джинсовая куртка, слегка потёртая и надетая поверх свитера с молнией на воротнике, потёртые так же джинсы, и очень дорого выглядящие, не в пример всему остальному, замшевые ботинки. Очень интересны были его глаза. Казалось, они смотрели, не видя, как глаза панночки, поднимающейся из гроба. Именно так взглянул блондин на Серёгу, лежащего на диване, прежде чем сел на стул и проговорил:

— А ты изменился за этот месяц. Рожа стала умнее. На иглу что-ли сел?

— А ты его разве видел? — спросил Кирилл, до крайности удивлённый.

Блондин молчал. Молчал и Серёга. Он смотрел на браслет Рамиля Юсупова, болтавшийся на запястье левой руки нежданного гостя.

— Ну да, он самый, — подтвердил тот, усмехаясь, — ты меня чуть не сшиб, когда с девкой под руку выходил под дождь из подъезда. Если бы вас тогда фары не ослепили, вы бы меня заметили, и пришлось бы мне вас убрать, хоть ты за меня работу мою проделал. Прикинь, Кирилл, вхожу в чеченскую хату, а там — трупешник! Ну, думаю, вообще лафа! Не пришлось мараться. И за браслет большое спасибо. Мне Халдей не поверил, когда я ему сказал, что чеха без нас шмальнули. Решил, что я его развожу на предмет дискеты. Ты, может быть, представишь меня?

— Вадим, — представил Кирилл, скривив лицо так, будто это слово вырвали у него изо рта клещами, как больной зуб. Хотел он что-то ещё сказать, но раздумал. Гостю, который внимательно наблюдал за ним, сделалось смешно. Он взглянул на стол.

— Ого, сколько водки! А девки где? Или вы друг друга будете дрючить, для экономии денег?

Приятели промолчали.

— Что ж. Это правильно, — продолжал Вадим, достав сигареты и закурив. — Халдей мне сказал, чтоб я тут ни на какие сопли не вёлся. Короче, график меняется.

— Это что означает? — спросил Кирилл.

— Это означает, что нам баблосы нужны сегодня.

Кирилл растерянно сел за стол.

— Но мы так не договаривались!

— Серьёзно? А что такое договорённость? Договорённость — это обмен обязательствами. Так вот я тебе, перхоть, ни одного обязательства не давал. А если давал, скажи мне: Вадим, ты гонишь, я тебе забью стрелку. Скажи, скажи. Я послушаю.

У Кирилла слов не нашлось. Серёга не отрывал глаз от потолка. Он знал, что вряд ли успеет опередить Вадима, если тот решит выхватить пистолет. Поэтому даже не напрягался.

— Короче, завтра включаю счётчик, — снова заговорил Вадим, съев несколько виноградин и сплюнув косточки на пол, — так что — либо сегодня восемьсот штук, либо каждый день будете лететь на десятку. Такой расклад.

— Водку будешь? — спросил Кирилл, помолчав.

Вадим бросил взгляд на часы, висевшие на стене. Погасив окурок о край стола, сказал:

— Можно.

Было предложено и Серёге. Он отказался. Кирилл принёс два бокала, наполнил их до краёв. Запивали «Фантой».

— Как ты узнал, что я здесь? — поинтересовался Кирилл.

Вадим плюнул косточкой.

— Лох, ты стоишь восемьсот тысяч баксов. Завтра будешь стоить ещё дороже. Неужели ты думаешь…