— В замке тебе принадлежат несколько комнат. В гардеробной больше двадцати платьев, не считая остального. Тебе мало? — Он уже откровенно злился, и меня едва не сносило исходящим от него ужасом, но, кажется, я уже слишком устала бояться, потому что неприязненно скривилась в ответ и ударила честностью.

— Сам носи эту вульгарщину. Я ни о чем не просила, а тебе не мешало бы начать интересоваться хотя бы чьим-то мнением, кроме своего.

— С какой стати?

— О, действительно! С какой же? — Еще чуть-чуть, и я бы натурально зарычала, но как только ко мне пришло понимание, что мы практически скандалим, хотя даже не в отношениях, то резко остыла и с тяжелым вздохом откинулась на спинку стула. — Герман, ну ты же умный мужчина. Просто подумай. Это-то ты еще умеешь? Да это элементарная психология: хочешь взаимности — найди точки соприкосновения.

Посмотрела на него задумчивого, поняла, что сказала глупость, и вздохнула снова. Где-то на задворках сознания помахала лапкой жалость. Глупо, конечно, но женщины на Руси уж так устроены, что нам обязательно нужно кого-то пожалеть. Бездомную собаку, безумного дракона…

— Марьяна, я знаю, насколько я отвратителен, — тихо и очень неохотно произнес Герман, пристально рассматривая пустую тарелку. — И вижу, как тебе плохо в моем присутствии. Можешь не верить, но ненавижу себя за это, однако ничего не могу с собой поделать. Это страсть… Она необъяснима. Как неизлечимая болезнь, как потребность в дыхании. — Он медленно поднял взгляд, и я увидела в его глазах невыносимую муку, словно все эти спокойные слова давались ему с большим трудом. — Позволь мне видеть тебя хотя бы по вечерам. Если не разговаривать и касаться, то хотя бы смотреть.

Я поморщилась, понимая, что это не выход, а потворствовать сумасшествию — не лучший вариант, но, прежде чем открыла рот, Герман подался вперед и зловеще заявил:

— Если откажешь, я все равно это сделаю, но тогда… — В его голосе сплелись предвкушение, страсть и что-то очень пугающее, но необъяснимое, а меня буквально опалило волной страха. — Тебе не понравится. А я бы предпочел по-хорошему.

Его губы тронула безумная ухмылка, не сочетающаяся со словами. Сглотнула и медленно кивнула. Нельзя идти на поводу у шантажиста, но когда все мысли только о том, чтобы не заорать, — не до здравых поступков.

— Умница, — удовлетворенно оскалился дракон и прикрыл глаза, полыхнувшие янтарем. — Я подойду к семи. Поужинаем в замке.

— Нет!

— Да. — Его взгляд приобрел особую жестокость, которая враз лишила меня остатков самообладания. Кажется, Герман заметил и мою бледность, и мои нервно дернувшиеся руки, потому что продолжил капельку мягче: — Всего лишь ужин, Марьяна. Максимум час, потом я верну тебя обратно.

— Точно?

Кивнул, не сводя с меня пронзительного взгляда, и медленно поднялся. От его фигуры несло такой мощью, что я неосознанно съежилась, и граф недовольно нахмурился. Переключил внимание на шею, нахмурился сильнее и жестко потребовал ответа:

— Где амулет?

Одним словом не объяснить, а рассказывать долго, да и вряд ли ему понравится, поэтому я лишь нервно дернула плечом и попутно отодвинулась от дракона еще немного. Вместе со стулом.

Судя по сурово сдвинутым бровям, подобный ответ его не устраивал, но, слава всем местным богам, давить Герман не стал. Лишь недовольно качнул головой и, повторив «в семь», вышел из коттеджа.

Растеклась по стулу, чувствуя себя выжатой как лимон, и едва не рухнула на пол. Кое-как поднялась, на трясущихся ногах дошла до гостиной и рухнула уже на диван там. Все, я труп.

Когда Хавьер прислал ему вестника о побеге Марьяны, сначала он не поверил.

Серьезно?! Нет, правда?

Она даже глупее, чем ему казалось!

И ладно бы просто глупее! Так нет! Как она это сделала?! Кто ей помог? И в конце концов, куда эта идио… ж-ж-женщина делась?!!

И снова ему потребовались все силы, чтобы обнаружить эту… особу!

И где? У Райвер!

Вот что их связывало? Его гениальную кузину и эту… Безродную, необразованную дуру! Просто как еще назвать ту, ради которой он сдерживался, тратился, мага озадачивал! А она? Не то что благодарности, адекватного поведения не видел!

И снова сидела, тряслась, глядела исподлобья, как какой-то мелкий забитый зверек, но при этом еще и огрызаться смела!

Нет, никогда ему не понять этих женщин! Что?! Что ей надо?!!

Извинился! Говорил мягко! Даже вежливо (а для него это великий подвиг)! Объяснил все причины и следствие! Разжевал буквально! В собственный родовой замок пригласил эту… ж-ж-женщину!

И снова все не так!

И где, гхыр ее задери, она умудрилась потерять амулет?!

Вот дождется! Запрет ее в замке и ни шагу из покоев сделать не даст, пока не уяснит себе положение дел до последнего нюанса! Еще не хватало, чтобы она сама себе навредила!

Бестолочь!

Такой меня и нашла Райвер, вернувшаяся примерно минут через тридцать. Не знаю, где она была и что делала, но в отличие от меня выглядела драконица не в пример собраннее. Судя по хмурой складке на лбу и расфокусированному взгляду, декана посетили крайне важные мысли, и я не решилась ее беспокоить. Минут через пять Райвер вынырнула из размышлений и наконец заметила мое плачевное состояние.

— Тронул? — прищурилась зловеще.

— Нет, — уныло качнула головой. — Мне и без этого хватило, я же без амулета. А еще вечером встречаться…

— Это еще зачем?

— Во избежание рецидива. — Меня всю перекосило от жалости, но уже к себе. — Поставил перед выбором: или вечерние встречи за ужином, или по его желанию и усмотрению. Ну я и согласилась.

Райвер посмотрела на меня с искренним сочувствием и присела на диван. Легонько погладила, делясь живительной силой, а когда я пришла в себя настолько, что даже сумела сесть ровно, поделилась новостями:

— А я эту тварь нашла, которая была его любовницей. — Декан чему-то отстраненно улыбнулась, становясь удивительно похожа на кузена в его зловещей жестокости. — Побеседовала…

— Она сказала об условии отмены?

— Да. — Драконица перевела взгляд на меня, и я увидела в нем суровую решимость. — Тебе не скажу, прости.

— Но почему? — Я была так искренне удивлена, что даже обиделась. — Я и тут мордой не вышла, что ли?!

— Не говори ерунды! — Декан тоже вспылила, но быстро остыла. — Твое происхождение и раса не имеют ни малейшего значения. Просто это не та информация, которую тебе стоит знать.

— Почему?

— Она тебе не понравится и напугает. А я не хочу тебя пугать, с этим и без меня прекрасно Герман справляется. И вообще в ней нет никакого смысла, потому что это никогда не произойдет. Герман не позволит. — Ее губы неприязненно скривились, и она резко встала с дивана. — А теперь давай сходим пообедать.