- Ты всегда ссыклом был, - сказал Билл, - всегда ссыклом был.

Они вернулись в меблирашки.

Билл ушел к себе в комнату, Тони - к себе. Вставало солнце. Мир просыпался.

Некоторые просыпались с бодунами. Некоторые - с мыслями о церкви. Большинство же еще спало. Воскресное утро. А русалка, русалка со своим славным мертвым хвостом - она уже в открытом море. А где-то пеликан нырнул и взмыл с серебристой рыбкой, похожей на гитару.

я купил ей выпить, а потом еще выпить, и уж потом мы поднялись по лестнице за баром. там располагалось несколько больших комнат. она меня завела. язычком мне крутила. и мы лапали друг друга всю дорогу, пока поднимались. в первый раз я всунул стоймя, прямо в дверях. она лишь трусики оттянула, и тут я вставил.

потом мы зашли в спальню, а на другой постели пацан какой-то лежит, там две постели было, и пацан этот говорит:

- здорово.

- это мой брат, - говорит она.

парнишка - прямо доходяга, а по виду - отпетый бандит, но если вдуматься, все люди на свете по виду отпетые бандиты.

в изголовье стояло несколько бутылок вина. они открыли одну, я подождал, пока оба отопьют, потом сам хлебнул.

кинул десятку на комод.

пацан от бутылки не отрывался.

- у него старший брат - великий тореадор, Хайме Браво.

- я слыхал о Хайме Браво, он, в основном, в Т. на арену выходит, сказал я.

- но тюльку на уши мне вешать не надо.

- ладно, - ответила она. - тюльки не будет.

мы немного поговорили, прикладываясь, - просто светская беседа. а потом она погасила свет, и с брательником на соседней кровати мы сделали это снова.

бумажник я сунул под подушку.

когда мы закончили, она зажгла лампочку и ушла в ванную, а мы с брательником отхлебнули по очереди. когда он отвернулся, я вытерся простыней.

она вышла из ванны, по-прежнему хорошенькая; я имею в виду, после двух случек она все еще хорошо выглядела. груди маленькие, но твердые; сколько бы в них ни было, торчали как надо. а задница - большая, тоже то, что нужно.

- ты зачем сюда заехал? - спросила она, подходя к кровати. скользнула ко мне под бок, натянула простыню, приложилась к пазырю.

- аккумулятор зарядить через дорогу.

- после вот этого, - сказала она, - тебе самому подзарядка понадобится.

мы рассмеялись. даже брательник рассмеялся. потом посмотрел на нее:

- он нормальный?

- конечно, нормальный, - ответила она.

- вы о чем это? - спросил я.

- нам надо поосторожнее.

- не понял?

- тут одну девчонку в прошлом году чуть не убили. какой-то парень сунул ей кляп в рот, чтоб не орала, потом достал перочинный ножик и по всему тело ей крестов понавырезал. столько крови потеряла, чуть не умерла.

брательник ее оделся очень медленно, потом ушел. я дал ей пятерку. она швырнула ее на комод к десятке.

протянула мне бутылку. хорошее вино, французское. от него не тошнит.

она потерлась об меня ногой. мы уже оба сидели в постели. очень удобно.

- тебе сколько лет? - спросила она.

- черт-те сколько - почти полвека.

- вжариваешь ты здорово, а выглядишь как развалина ходячая.

- прости. я не очень симпатичный.

- о, нет, я думаю, ты - прекрасный человек. тебе это кто-нибудь говорил?

- спорить готов, ты это всем говоришь, с кем ебешься.

- нет, не всем.

мы еще немного посидели, бутылка ходила по кругу. было очень тихо, если не считать отзвуков музыки. доносившихся снизу из бара. я аж в какой-то сонный транс впал.

- ЭЙ! - завопила она. и длинным ногтем мне прямо в пупок.

- оу! ч-черт!

- ПОСМОТРИ на меня!

я повернулся и посмотрел.

- что ты видишь?

- красивую мексиканскую индианку.

- как ты это видишь?

- что?

- как ты видишь? ты же глаз не открываешь. ты щуришься. почему?

справедливый вопрос. я хорошенько отхлебнул французского вина.

- не знаю. может быть, я боюсь. всего боюсь. я имею в виду - людей, домов, вещей, всего. людей, главным образом.

- я тоже боюсь, - сказала она.

- но у тебя глаза открыты. мне нравятся твои глаза.

она прикладывалась к бутылке. сильно прикладывалась. знаю я этих мексиканцев в Америке. я ждал, когда она сучиться начнет.

тут в дверь забарабанили так, что я чуть не обосрался. распахнули ее злобно, по-американски: там стоял бармен - здоровенный, краснорожий, брутальный банальный ублюдок.

- ты еще с этим мудозвоном не закончила?

- мне кажется, ему еще хочется, - ответила она.

- это так? - спросил г-н Банальный.

- думаю, да, - ответил я.

взгляд его ястребом кинулся к деньгам на комоде, и он захлопнул дверь. общество денег. они думают, что деньги - волшебная палочка.

- это был мой муж... как бы, - сказала она.

- мне кажется, я больше не хочу, - сказал я.

- почему?

- во-первых, мне 48. во-вторых, это как ебаться в зале ожидания на автостанции.

она засмеялась.

- я - то, что вы, парни, называете "блядью". я должна выебать 8 или 10 мужиков в неделю, по меньшей мере.

- это уж точно мне никак не поможет.

- зато мне поможет.

- ну.

мы еще раз по очереди приложились.

- тебе нравится с женщинами ебаться?

- я для этого и здесь.

- а с мужчинами?

- я не ебусь с мужчинами.

она присосалась к бутылке. наверное, добрую четверть выхлестала.

- может, тебе в жопу хотелось бы? может, тебе хотелось бы, чтобы какой-нибудь мужик выебал тебя в жопу?

- ты ахинею несешь.

она смотрела прямо перед собой. на дальней стене висел маленький серебряный Христос. и она смотрела на этого маленького серебряного Христа на кресте.

Христос был очень хорошенький.

- может, ты это утаивал. может, ты хочешь, чтобы кто-нибудь выебал тебя в жопу.

- ладно, пусть будет по-твоему: может, мне этого действительно хочется.