я взял штопор и откупорил верхушку нового французского вина, пропихнув крошки пробки и прочего дерьма в вино, как я обычно делал. только официанты в кино могут открывать французское вино без лажи.

я сделал первый хороший глоток. с пробкой и всем остальным. протянул ей бутылку.

нога у нее упала с кровати. лицо стало как у рыбы. она хорошенько глотнула.

я забрал у нее вино. казалось, маленькие крошки пробки в бутылке не знают, куда деваться. от некоторых я избавился.

- ты хочешь, чтобы я тебя в жопу выебала? - спросила она.

- ЧТО?

- а я МОГУ!

она поднялась с кровати, подошла к верхнему ящику комода, застегнула у себя на талии этот ремень и повернулась ко мне - и прямо на меня посмотрел ЗДОРОВЕННЫЙ целлулоидный хуй.

- десять дюймов! - рассмеялась она, выпячивая живот, подсовывая эту штуку прямо мне под нос. - и никогда не опускается, никогда не изнашивается!

- ты мне раньше больше нравилась.

- ты не веришь, что мой старший брат - Хайме Браво, великий тореадор?

о какая - стоит с привязанным целлулоидным хуем и спрашивает меня про Хайме Браво.

- я не думаю, что Браво имел бы в Испании успех, - сказал я.

- а ты бы имел в Испании успех?

- черт, да я в Лос-Анжелесе успеха не имею. а теперь сними, пожалуйста, этот уморительный искусственный хуй...

она отстегнула его и сложила обратно в верхний ящик комода.

я вылез из постели и сел на жесткий стул, отхлебывая из горла. она нашла себе другой стул, и вот так мы и сидели друг напротив друга, голые, и передавали другу другу бутылку.

- это мне почему-то напоминает старый фильм с Лесли Ховардом, хотя эту часть они бы ни за что не сняли. это же Ховард в кино по Сомерсету Моэму снимался?

- я не знаю этих людей.

- правильно. ты слишком молодая.

- а тебе нравился этот Ховард, этот Моэм?

- у них у обоих стиль был. много стиля. но почему-то с ними обоими часы ли пройдут, дни или годы - начинаешь, в конечном итоге, думать, что тебя облапошили.

- но у них у обоих было то, что ты называешь "стилем"?

- да, стиль очень важен. множество людей орет правду, но без стиля она беспомощна.

- у Браво есть стиль, у меня есть стиль, у тебя есть стиль.

- хоть чему-то научилась.

потом я снова залез в постель. за мной - она. я попробовал снова. ничего не вышло.

- сосешь? - спросил я.

- конечно.

она взяла его в рот и что-то из меня выжала.

я дал ей еще пятерку, оделся, отхлебнул еще вина и спустился по лестнице, перешел через дорогу к заправке. аккумулятор зарядили полностью. я заплатил работнику, выкатил задним ходом машину, дернул по 8-й авеню. 2 или 3 мили за мною висел легавый на мотоцикле. в бардачке у меня лежала пачка КЛОРЕТОВ, я ее вытащил, извлек 3-4. лягаш, наконец, отлип и прицепился к какому-то япу, который внезапно свернул влево на бульвар Уилтшир, не включив поворотника и не просигналив рукой. они заслужили друг друга.

когда я приехал к себе, женщина спала, а маленькой девочке захотелось, чтобы я почитал ей из книжки под названием ЦЫПЛЯТА КРОХИ СЬЮЗАН. это было ужасно. Бобби нашел картонный ящик, чтобы в нем могли спать цыплята. он поставил его в угол за кухонную плиту. потом Бобби насыпал немного кашки Крохи Сьюзан в маленькую тарелочку и аккуратно поставил ее в ящик, чтобы цыплята могли немножко пообедать. а Кроха Сьюзан смеялась и хлопала своими маленькими жирными ладошками.

позже выясняется, что два других цыпленка - петушки, а Кроха Сьюзан наседка, наседка, отложившая чудеснейшее на свете яйцо. вот те на.

я уложил маленькую девочку, зашел в ванную и пустил в ванну горячую воду. потом залез туда и подумал: в следующий раз, когда аккумулятор сядет, пойду в кино.

потом я вытянулся в горячей воде и забыл обо всем. почти.

Президент Соединенных Штатов Америки сел в машину в окружении своих агентов. На заднее сиденье сел. Стояло темное и ничем не выдающееся утро. Никто не говорил ни слова. Они покатили вперед, и шины шуршали по улицам, все еще мокрым от ночного дождика. Молчание было необычнее, чем когда-либо раньше.

Они некоторое время ехали, затем Президент спросил:

- Послушайте, а ведь это дорога не в аэропорт?

Агенты не ответили. Отпуск был запланирован. Две недели в личном доме. Самолет ждал его в аэропорту.

Снова начало моросить. Похоже, опять дождь припустит. Все, включая самого Президента, были одеты в тяжелые плащи; шляпы; от этого казалось, что в машине не продохнуть. Снаружи холодный ветер не утихал.

- Водитель, - сказал Президент, - мне кажется, вы на неверном пути.

Водитель не ответил. Остальные агенты смотрели прямо вперед.

- Послушайте, - сказал Президет, - может кто-нибудь подсказать этому человеку правильную дорогу в аэропорт?

- Мы не едем в аэропорт, - произнес агент слева от Президента.

- Мы не едем в аэропорт? - переспросил Президент.

Агенты снова затихли. Морось перешла в дождь. Водитель включил дворники.

- Слушайте, в чем дело? - спросил Президент. - Что тут происходит?

- Которую неделю уже льет, - сказал агент, сидевший с водителем. Это угнетает. Хорошо бы немного солнышка.

- Я б тоже не отказался, - подтвердил водитель.

- Тут что-то не так, - сказал Президент. - Я требую знать...

- Вы больше не в том положении, чтобы требовать, - ответил агент справа.

- Вы имеете в виду?.. - начал Президент.

- Мы имеем в виду, - ответил тот же агент.

- Это будет покушение? - спросил Президент.

- Вряд ли. Это старомодно.

- Тогда что...

- Прошу вас. У нас приказ ничего не обсуждать.

Они ехали так несколько часов. Дождь не прекращался. Никто не произносил ни слова.

- Теперь, - произнес агент слева, - еще один круг и сворачивай. Хвоста нет.

Дождь нам очень помог.

Машина еще немного покружила по местности и свернула на узенькую грунтовку. Было грязно, и колеса то и дело скользили, проворачивались, потом снова отыскивали опору, и машина продвигалась вперед. Человек в желтом дождевике посветил фонариком и направил их в открытые ворота гаража. Место было уединенным, вокруг много деревьев. Слева от гаража стояла небольшая ферма. Агенты открыли двери машины.