Я тупо моргаю. Я не называл его имени.

– Вы знаете Осло? – спрашиваю я.

– Знаю ли я Осло? Ха! Он часто выступал в роли посредника между гильдией Офион и синдикатом. Если бы вы предали его – что ж, Эфраиму Хорну пришел бы конец. Но вместо этого вас ждут сокровища. Видите ли, так получилось, что главе воров, – он касается своего черного пальто в том месте, где, предположительно, бьется его сердце, – нужен вор хаоса. А кто может быть лучше, чем специалист, рекомендованный мистером Осло и испытанный мной лично? Ведь в моих планах – приобрести нечто особенное. Так что, мой дорогой серый, это была завершающая часть вашего квалификационного отбора. Поздравляю. Вы прошли его блестяще.

Я моргаю, глядя на этого безумца:

– Лезвие-хлыст Силениуса… Вы наняли меня, чтобы украсть этот клинок… у себя?

В ответ на лице розового вспыхивает улыбка.

Еле сижу на стуле, меня сотрясает дрожь, и я все еще не до конца уверен, что он не собирается схватить мою руку и отпилить ее.

– Ну ты и мудак, – бормочу я.

– Вы явно никогда не встречались с другими членами королевской семьи. – Он с обидой касается своей груди. – Я самый деликатный из них.

– У синдиката достаточно воров, – говорю я. – Зачем вам я?

– Разве кто-то из них сравнится с вами?! – восклицает герцог, пытаясь польстить мне.

– Как минимум трое. Призрак, Зендрик… – Я качаю головой, жалея, что не принял предложения Холидей о работе. – Я вам говорил, гражданин, – я не связываюсь с синдикатом. Вы, парни, играете слишком жестко. Не знаю, для какой работы вы хотели меня нанять, однако придется вам использовать своих людей. – Я бросаю взгляд на подонков в черных плащах и на Горго. – Я не ношу ошейник.

– Все мы носим ошейники. – Герцог постукивает себя пальцем по лбу, там, где дремлет невидимая корона. – Просто некоторые из них более удобны. А теперь ваша очередь, мистер Хорн…

Он достает что-то из кармана и кладет на стол. Сей предмет называется «поцелуй королевы». Черная железная роза, которая может подкупить стража, открыть двери и запугать даже сенаторов республики. Это мандат правительницы синдиката, и лишь немногие теневые сущности удостаиваются права носить «поцелуй королевы» по ее повелению.

– Это не просьба. Долг пока не списан. Он висит на вас, а также на черной, зеленой и алом, – тихо говорит герцог. – Теперь осмелюсь предположить, что человек с вашей репутацией, с вашей… историей склонен к вендетте. Я предостерегаю вас: не думайте об этом как о бремени, возложенном на ваши плечи, а вместо этого смотрите как на величайшую возможность, которая дается раз в жизни. С синдикатом вы можете возвыситься. Вы можете править. Служите мне хорошо – и этот мир станет вашей игровой площадкой.

Я не ведусь на его льстивые речи. Я не желаю возвышаться. Мне насрать на эти игры и нелепую манию величия – синдикат всего лишь очередная банда с организацией и финансовой отчетностью выше среднего. Рано или поздно подобные шайки пожирают самих себя. Но хоть я и стоял на краю ограждения, решая, не спрыгнуть ли, это еще не значит, что мне хочется быть распиленным на куски. А именно это и случится, если я откажусь. Или он сперва доберется до моей команды. И я снова буду слушать их крики. Я думаю про Вольгу, стоящую под дождем, как потерявшийся щенок.

– Согласен, – бормочу я. – Итак, что воруем?

Герцог Длинные Руки весело смеется:

– Рад, что вы спросили! Мой дорогой, мы крадем лишь самое ценное на всех планетах!

19. Эфраим

Перно

Мои коллеги смотрят на «поцелуй королевы» на кофейном столике. С того момента как я выложил розу перед ними, они не шелохнулись. Я поворачиваюсь к стене и рассматриваю свисающие и стекающие часы на картине. Одна из моих любимых работ Дали. Теперь, когда оригинал утерян или уничтожен, даже подделка «La persistència de la memòria»[9] – сокровище. Я украл это полотно у одного серебряного криминального барона в Громаде. Время в комнате остановилось, так же как и на картине.

– Это же шутка, да? Опять развлекаешься, Эф? – наконец говорит Кира, оживленно жестикулируя.

Дано, устроившийся по соседству со мной на диване-трансформере, усмехается. Он, словно нанюхавшийся валерьянки кот, растянулся, перекинув ногу через подлокотник. Сверхкомпенсация за счет ловкости – будто мы не знаем, как Дано комплексует из-за того, что весит пятьдесят кило в сыром виде. Он гасит окурок в кофейной чашечке, стоящей у него на животе в качестве пепельницы, и прикуривает новую сигарету. Кудрявый дымок окрашивается в зеленый и фиолетовый сполохами рекламы «Электронного любовника», которая крутится в окне соседнего здания.

– Ты что, тоже участвуешь в этой шутке? – насмешливо произносит Кира.

– Малышка, вся жизнь – шутка, – шепчет Дано, выпуская дым из ноздрей.

– Замечательно. Все это шутка. А мы – ее изюминка. – Кира смотрит на нетронутый стакан: я налил ей водки с лимоном в попытке добиться, чтобы она смирилась с историей о моей ночи с герцогом.

Да, я хочу, чтобы она это выпила. Черт, да выпей ты четыре такие порции, женщина! Кира – просто ходячий стресс, когда трезвая, и лишь умеренно терпима, когда выпьет.

Сейчас поздний вечер, темный цикл. На Гиперион сыплется ленивый летний дождик. А я оказался между сумасшедшим с пилой и заказом, который определенно меня прикончит. Но я смирился. Это конец пути. Синдикат желает невозможного. Затея настолько из ряда вон, что я поначалу даже подумал: герцог шутит.

Нас ждет смерть. Но лучше уж быстро и аккуратно отдать концы на работе, чем медленно умирать от рук бандитов. Теперь осталось убедить в этом мою команду. Если мне это не удастся, всякий, кто не согласится, получит осьминога в рот, и к утру его тело будет валяться в канаве.

– Это полный отстой, Эфраим, – брюзжит Кира. – Они пришли к тебе. Что ж, прекрасно. Ты взял этот контракт. Я в нем не заинтересована. Никогда не хотела связываться с этими психами. Если ты не дурак, то тоже должен понять, что не стоит лезть в это дерьмо. Его много. Слишком много!

– Это и тебя касается, – замечает Вольга без всякой злобы. – Эфраиму нужна наша помощь. В свое время он помог нам. Ты участвуешь.

– Да в шлак это все!

– На сей раз я на стороне травяной задницы, – протяжно произносит Дано, мусоля окурок в уголке рта. – Это маньячно и несексуально.

Вольга подается вперед. Кира невольно вздрагивает.

– Дано, ты сидел бы в Уайтхолде или был бы мертв, если