– Хорошо. – Его весёлое настроение передалось и мне. – Какие планы на завтра?

– О, – повернулся ко мне Скэриэл; его улыбка на мгновение сменилась озадаченным выражением лица. – Забыл тебе сказать. Завтра ребята придут к нам готовить проект по Французской революции.

– Ясно. – Настроение моментально упало.

– Не хандри, – повернувшись к плите, произнёс он. – Можешь побыть с нами, если хочешь.

– Я буду с Эдвардом на втором этаже.

– Он сегодня вечером уедет к Ноэлю. – Скэриэл завис на секунду, упоминание Ноэля далось ему с большим трудом.

Я промолчал. Скэриэл больше не пытался со мной заговорить.

– Я сейчас рехнусь! Ещё раз. – Закрыв книгу, Скэриэл процитировал по памяти первые строчки:

Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына, Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал…

Он сбился ближе к середине первой песни «Язва. Гнев».

Грозно взглянув на него, отвечал Ахиллес быстроногий: «Царь, облечённый бесстыдством, коварный душою мздолюбец!»

– Мздолюбец, – недовольно повторил Скэриэл, затем добавил сам себе: – Почему нельзя просто сказать «взяточник»… Наверное, это как-то испортит рифму или стиль…

Я ничего не ответил. Иногда он ворчал, если материал отказывался задерживаться в его голове дольше, чем на десять минут. Скэриэл быстро всё схватывал, но и у него были неудачные дни, когда мозг не воспринимал заученное. В такие моменты Скэриэл становился зверски раздражительным, и я предпочитал не попадаться под горячую руку.

– Нет, я не могу так. Мне надо закурить.

Он поднялся с дивана, пятернёй зачесав чёрные как смоль волосы, и направился к столу. Без особого интереса я листал «Илиаду». Я не мог понять и половины слов, тем более уловить ритм повествования. Скэриэл вернулся с сигаретами и выбил мне одну из пачки.

– Ты в последнее время тихий. – Он уселся на диван, поджав под себя ноги, и прикурил. – Что-то случилось?

– Нет. – Я отложил книгу в сторону.

– Тебя что-то беспокоит? – не унимался Скэриэл, внимательно разглядывая мой профиль, отчего я смутился и опустил голову, пряча глаза за длинной чёлкой.

– Просто. – Я неловко почесал шею; под этим пристальным взглядом мне было неуютно, как будто Скэриэл читал меня как открытую книгу. – Ты мне ничего не рассказываешь о своих делах, как продвигается общение с чистокровными, как… – Я поднял глаза, поймал заинтересованный взгляд Скэриэла и сбился с мысли. – Ну, и как всё остальное тоже.

Он усмехнулся, выпустил сигаретный дым и придвинулся ближе.

– Я ничего не скрываю от тебя, Джером. Ты можешь задавать любые вопросы. Дела под контролем, с чистокровными тоже все в порядке, мы на этапе активного сближения, и Готье мне очень в этом помог.

Я нахмурился при упоминании Хитклифа. Ничего не мог с собой поделать. Из всех знакомых чистокровных его я ненавидел больше всего. Скэриэл незаметно придвинулся ещё ближе, почти прошептал на ухо:

– Смотри, что я заметил, – и прикоснулся ладонью к моей щеке. По коже побежали мурашки, а я мигом, сам от себя не ожидав, потянулся за теплом его руки. – Тебя тянет ко мне, – томно закончил он, а затем захихикал: – Ты иногда выглядишь как влюблённая девица.

– Что? – удивлённо спросил я, отпрянув.

– Это побочные эффекты от клятвы на крови. – Он выпустил дым в сторону. – Клятвой раньше пользовались возлюбленные. Прикосновения теперь как наркотик.

Я ссутулился, попытался отодвинуться, сгорая со стыда.

– Заметил недавно, но убедился, когда ты держал меня за руку. – Скэриэл вернулся на своё место. – Когда я под капельницей лежал.

– Ты тоже это чувствуешь? – совладав с голосом, вымолвил я.

– Да, – кивнул он. – Этого эффекта могло и не быть. Насколько я помню, в одной книге говорилось, что если человек до ритуала не испытывает никаких чувств, то они не возникнут и после. Я, конечно, не стал бы на сто процентов верить книге, потому что там много всякого бреда написано, но мне было интересно, какая будет реакция, если человек испытывает чувства.

Он говорил о чувствах, как учёный рассуждает о формуле. Я, испуганный тем, что мог как-то выдать себя, до последнего скрывал влюблённость в Скэриэла, но он спокойно говорил об этом, словно мы обсуждали прогноз погоды.

– Ты догадывался о моей симпатии до клятвы? – собравшись с силами, напрямую спросил я. Сигарета тлела в руках. Я затянулся только один раз.

– Да, – беззаботно ответил Скэриэл, затушив сигарету. – Но я не изверг, Джером. – Он серьёзно посмотрел на меня. – Я не играю с твоими чувствами, или что ты там мог себе надумать.

– Я ещё ничего не думал, – тихо проговорил я в ответ, тоже затушив сигарету.

Скэриэл настолько хороший актёр, что сложно усомниться в его искренности. Я никогда не понимал Скэриэла до конца, даже если он честно отвечал на самые каверзные вопросы. Он был манипулятором, прекрасно игравшим на чужих чувствах. Но я не раз задавался вопросом, кто из нас более мерзок? Он, который дурит людей, пользуясь ими, или я, знающий о его способностях, но всё равно следующий за ним?

– Вот и хорошо, потому что мы связаны клятвой, чувствами и долгом. Ты моя правая рука, я без тебя не смогу в Запретных землях.

– Почему именно я?

– А почему нет? – с довольной усмешкой парировал он.

– И всё же… ответь.

– Ты ответственный, выполняешь все мои поручения, несмотря на то, что ненавидишь центр и боишься постовых. Я могу тебе доверять, и это не из-за клятвы. Ты преданный. У тебя была сотня возможностей уйти из этого дома до того, как мы совершили ритуал, но ты всегда оставался.

– И теперь я никуда не уйду, – мрачно закончил я, рассматривая свои руки. Клятва на крови не позволит мне покинуть Скэриэла.

– Тебе и не нужно уходить. Твой дом здесь.

«Теперь мой дом там, где ты», – хотелось мне добавить, но я промолчал.

– Иди сюда, – проговорил Скэриэл, протягивая ко мне руки.

Я неловко застыл, наблюдая за тем, как Скэриэл предлагает мне обняться, затем медленно приблизился. Он сгрёб меня в охапку, уткнувшись в шею. Меня бросило в жар от его прикосновений. Сердце готово было выпрыгнуть из груди и сделать тройное сальто. Я никогда не испытывал такого, но готов был продать душу дьяволу, лишь бы Скэриэл не отпускал меня.

– Получше? – Его горячее дыхание действительно обожгло мне ухо или это было только плодом моего воображения?

– Да, – тихо сказал я, сжимая его сильнее.

– Так что тебя беспокоит?

– Ничего. – Мой мозг находился словно под наркотическим опьянением, мысли разбегались в разные стороны; я держался из последних сил, чтобы не залезть к нему под футболку.