Здесь не следует заблуждаться: строя глобальную сеть с отсутствием четкой локализации главного командного пункта, США строят американскую сеть, сеть, действующую в их интересах. Глобализм проистекает из того, что эти интересы сегодня глобальны, но, как бы ни казалось на поверхности, сетевую войну ведут именно США, и ведут ее против всех остальных стран и народов – как против врагов, так и против друзей и нейтральных сил. Установление внешнего контроля и внешнее управление действиями и есть порабощение – только в эпоху постмодерна оно оформлено в иные образы, нежели в индустриальную эпоху. Но сеть – это не что иное, как система ведения войны и военных действий, даже если она подается как «благо» и «пик технического развития». Главный вывод из знакомства с теорией сетецентричных войн: эта война ведется против России и направлена, как и всякая война, на ее покорение, подчинение и порабощение, в каких бы терминах это ни преподносилось.

Факт ведения сетевой войны против России заставляет по-новому осмыслить многие процессы, протекающие в российском обществе. Раз мы подвергаемся сетевому воздействию и раз существует могущественная, технологически развитая и эффективная инстанция, занятая этим, то многие явления российской жизни – в социальном, политическом, информационном и иных смыслах – объясняются этими внешними влияниями, вполне структурированными, неслучайными и направленными к конкретной цели. Сетевые войны постоянно апеллируют к контексту, к когнитивным, информационным и психологическим факторам. Кроме того, центральность задачи влияния на «стартовые условия войны» указывает на огромную заинтересованность США в манипуляциях социальными процессами еще тогда, когда перспективы реального столкновения и близко нет. Отсюда сама собой напрашивается вполне конкретная задача: выявление сегментов американской сети в российском обществе, исследование системы влияний, импульсов и манипуляций в информационной и социальной сферах, а также в иных областях, являющихся приоритетными зонами воздействия в среде «сетецентричных операций».

Совершенно очевидно, что российские спецслужбы, политические институты, системы обороны, силовые министерства и ведомства концептуально остаются в рамках стратегий эпохи модерна, индустриального общества. Более того, в России практически не идет процесс национальной модернизации, а по инерции эксплуатируются остатки советской экономики и природные ресурсы, что, по сути, означает регресс даже в отношении промышленных общественных парадигм – в сторону ресурсного придатка и примитивных стратегий аграрной эпохи. Такие структуры принципиально не способны не только эффективно справиться с вызовом постмодернистских сетевых технологий, которые задействованы в сетевой войне против России, ведущейся активно и на нашей территории, но и корректно распознать сам факт ее ведения. Используемые сетевые технологии слишком тонки и рафинированы для устарелых систем функционирования спецслужб, которые беззащитны и совершенно не эффективны против системных действий со стороны США. Сегменты американской глобалистской сети свободно пронизывают все российское общество – от простого телезрителя до Кремля, Белого дома, политической элиты и верхушки силовых министерств и ведомств, – не встречая ни малейшего противодействия. Множество процессов и явлений в российской жизни, которые кажутся спонтанными, на самом деле являются прямыми следствиями использования против нас отлаженных технологий нового поколения.

Сегментами этой глобалистской сети выступает как прямое проамериканское лобби экспертов, политологов, аналитиков, технологов, которые окружают власть плотным кольцом, так и многочисленные американские фонды, которые все еще активно действуют на территории России, подключая к своей сети интеллектуальную элиту. Представители крупного российского капитала и высшего чиновничества естественным образом интегрируются в западный мир, где хранят свои сбережения. Средства массовой информации массированно облучают читателей и телезрителей потоками визуальной и смысловой информации, выстроенной по американским лекалам. И большинство этих процессов невозможно квалифицировать как действия «внешней агентуры», как это было в индустриальную эпоху. Технологии информационного века не улавливаются классическими системами и методиками индустриальных спецслужб.

На данный момент складывается впечатление, что Владимиру Путину ничего не угрожает. Рейтинг действующего президента высок, а ожидаемые результаты «Единой России» не оставляют сомнений. И это неудивительно. Понятие «Путин» в сознании народа стойко ассоциируется со стремлением утвердить заново суверенитет России, а это, как показывает история, для русского человека всегда является самым важным. Путин – это не суверенная демократия, Путин – это просто суверенитет, демократия – это в нагрузку или для внешнего пользования. Может быть, Путин действительно искренне верит в демократию, но это неважно, так как много кто искренне верит в демократию, но они из-за этого «путиными» не становятся. Чаще всего искренне верующие в демократию люди становятся чем-то противоположным Путину, то есть либералами, врагами России и русского народа. Путин же – это суверенитет России.

То, что в Путине не суверенитет России, то второстепенно и незначимо. Смысл действий Путина в том, чтобы укрепить этот суверенитет. Будет укрепляться и отстаиваться в условиях глобализации суверенитет России – будет преемственность политической системы, не будет – не будет преемственности. Поэтому не важно, кого Путин предложит в качестве преемника, не важно, как он решит даже собственную судьбу после ухода от власти – все это второстепенно перед фактом: будет ли охраняться и укрепляться суверенитет России или он ослабнет. В этом и заключается «план Путина», все остальное не важно.

Каковы же угрозы курсу Путина на суверенитет, кто является «врагом» Путина? В сегодняшней внутриполитической картине серьезных угроз явно не существует. Нет никаких сомнений в том, что «Единая Россия» до тех пор, пока Путин будет ее поддерживать, будет получать значительное количество голосов на выборах. Как только Путин отзовет свою легитимность, история партии «Единая Россия» тут же закончится. Что касается других партий, то ЛДПР и «Справедливая Россия» – это своего рода продолжение структур Управления внутренней политики Администрации президента в Государственной Думе. Коммунисты полупредсказуемы, а значит, полууправлемы, но в критических для Кремля ситуациях они всегда на стороне Кремля. А значит, у нас и дальше будет полностью управляемый из Кремля парламент, не представляющий угрозы для Путина. Многие не хотят этого, но, видимо, придется с этим смириться, поскольку у нас есть ностальгическое, в рамках патриотического консенсуса, представление о политической консолидации элит, и есть новое путинское направление на суверенитет. Эта номинальная, управляемая «оппозиция» в лице ЛДПР, «Справедливой России» и КПРФ не так уж и плоха, она патриотична, если не смотреть на некие эксцессы. Но даже Зюганов, несмотря на разовые истеричные выпады, вполне договороспособный политик. В значительной степени эксцессы сближения КПРФ с «оранжевыми» на прежних этапах являлись результатом того, что Кремль в какой-то момент совершенно напрасно загнал Зюганова в угол. Что и вызвало резкое отношение к власти тех, кто мог бы быть ее левой опорой.