– Господин рыцарь, сейчас старость унесла все мои силы; когда я был молод, мне не нужно было прибегать к чьей бы то ни было помощи; но сейчас я уже не в состоянии справиться с тем горем, в котором прошу вас помочь мне. Со мной случилось следующее. У меня есть (а может быть, если так было угодно моей фортуне, уже следует говорить «была») дочь, одна из первых красавиц нашего времени, и это стало причиной страданий для моей старости и ее молодости. И однажды, в тот день, когда мне бы следовало умереть, я отвез ее в город Бошлию на праздник. Поскольку она никогда подобных праздников не видела, я решил их ей показать и показал, как видно, в первый и последний раз. Ее увидел один рыцарь, и, чтобы не утомлять вас своим рассказом, скажу только, что на мою беду он переправился через реку и явился ко мне в замок вместе со своим другом или племянником, переодевшись в одежду простолюдина. И часа не прошло, как они похитили мою дочь и через открытые ворота замка (не знаю уж, почему они были открыты – то ли из-за чьей-то нерадивости, то ли из-за чьего-то предательства) увлекли ее в стоявшую наготове лодку. Уже было поздно, и когда я спохватился, то издалека не смог разглядеть их суденышка на широкой глади реки. Я знаю, что вы не можете одобрить подобного поступка. И, будучи наслышан о том, что вы как человек добродетельный обычно приходите на помощь жертвам несправедливости, решил вас разыскать. Вот что со мной произошло.

Он говорил это со слезами на глазах.

Тажбиан успокоил его, сказав, что готов пойти на смерть, если так будет угодно Богу, лишь бы помочь старому рыцарю в его горе. Он спросил также, как зовут похитителя его дочери.

– Его зовут Фамбударан, – отвечал тот. – Он доблестный рыцарь и человек знатного происхождения, но я знаю, что моя дочь, будучи в его власти, погибнет.

– Может быть, и так, – отвечал Тажбиан, – но по крайней мере с ней не случится ничего худшего, чем смерть. Я думаю, что если ее похититель – рыцарь, то он не позволит себе ничего дурного, хотя большая любовь часто приводит к большим ошибкам.

– Поэтому, – сказал старый рыцарь, – я предпочту, чтобы она скорее наложила на себя руки, чем подверглась бесчестью.

– Этот рыцарь, – сказал Тажбиан, – уже держит вашу дочь в своей власти, и если он поведет себя так, чтобы не бросить пятна на честь вашу и вашей дочери, вам лучше удовлетвориться этим, тем более что он, как вы говорите, человек могущественный и богатый. Но не подумайте, что я говорю это лишь для того, чтобы не помогать вам.

Достойный старец опустил очи долу, словно размышляя о чем-то, а потом сказал:

– Ваши слова справедливы, господин рыцарь, но боюсь, что она склонна к другому человеку, что меня вовсе не радует; я сомневаюсь в его достоинствах, что отнюдь не заботит мою дочь, ибо она выросла без матери на горе своему несчастному старику отцу.

Но если бы ее избранник был здесь, Фамбударан не мог бы так поступить с нею, но он сейчас, как известно, в отъезде по поручению короля. Этого рыцаря зовут Ламентор, и вы о нем, конечно, слышали.

– Я его даже довольно хорошо знаю, – отвечал Тажбиан, – и ваша дочь избрала достойного человека, только неизвестно, как будут складываться их отношения теперь; но если женщина кого-то не любит, ее невозможно заставить нарушить законы чести; а если она отвечает кому-то взаимностью, то тогда другое дело, так как женщина слаба по своей природе.

Беседуя таким образом, они прибыли в замок старого рыцаря. Навстречу им вышла вся в слезах его младшая дочь. Она была еще маленькой, но красотой весьма походила на свою сестру. Девочка сказала, что Фамбударан успел увезти Белизу в другой замок. Слезы этой девочки, хотя ей и было всего десять лет, обязывали того, кто их видел, служить ей, и, глядя на нее, Тажбиан живо представил себе красоту Белизы.

Старый рыцарь стал так печален, что, учитывая его возраст и слабость, можно было опасаться за его жизнь. Он понял, что Фамбударан увез его дочь в свой хорошо укрепленный замок, находившийся на расстоянии тридцати лиг от его владений. В связи с этим он терял всякую надежду на встречу с нею, а кроме надежды у него почти ничего и не было. Однако Тажбиан сумел его успокоить, сказав, что, если бы для освобождения его дочери пришлось пойти на осаду замка, у него были бы основания для опасений; но если спор должен был решиться поединком между двумя рыцарями, то укрепленность замка не имела никакого значения. Он убедил его сразу двинуться в путь по морю, чтобы быстрее настигнуть Фамбуцарана и либо освободить Белизу, либо искать другие средства помочь ей.

Так и поступил старый рыцарь, и они немедленно сели на каравеллу, стоявшую неподалеку от замка в речном порту. Имея в своем распоряжении лишь оруженосцев старого рыцаря и моряков, они спустились по реке к морю. Но в тот вечер разыгрался шторм, отбросивший корабль к берегам Берберии; казалось, что сама судьба хотела отдать Белизу тому, кого она любила. Старый рыцарь и его спутники так пострадали от шторма, что на следующий день были вынуждены пристать к берегу в тех местах, где находился Ламентор. Старый рыцарь не хотел сходить на берег, хотя в силу своего возраста и нуждался в отдыхе, но ему было странно, что Ламентор не приехал за ним и не спешил предложить ему свою помощь. По обычаю старец был бы должен обратиться к нему с просьбой о поддержке. Но Тажбиан, также следовавший обычаю, сошел с корабля только после того, как его попросил об этом Ламентор, который еще не знал, кто именно пристал к берегу, но действовал так сообразно обычаю и ради безопасности жителей побережья. Увидев, что приглашение Ламентора нельзя оставить без ответа, старый рыцарь стал просить Тажбиана, чтобы, сойдя на берег, он ничего не говорил о нем Ламентору; сам же решил остаться на каравелле, ибо только Тажбиану и Богу желал доверить судьбу своей дочери. Но, поскольку Провидение порой распоряжается нашей жизнью лучше, чем мы сами, Ламентор, видя, что его друг что-то от него скрывает, сразу заподозрил, что тому предстоит какое-то нелегкое испытание, и в конце концов Тажбиан был вынужден во всем ему признаться.

Ламентор на целый час лишился речи, потом оперся головой на левую