Большевики группы «Вперед», недовольные уступками, которые были сделаны на пленуме меньшевикам, обособились еще более. Они издали воззвание «К товарищам большевикам» и свою платформу, где заявляли, что будут открыто бороться за восстановление единства большевизма, будут разъяснять практические задачи партии и содействовать развитию партийно-пролетарского дела. Платформа явилась программой крайнего большевистского направления, в которой рекомендовалась даже «стратегия и тактика народных восстаний» и «практическое изучение боевой техники». Группа начала издавать «Сборник статей по очередным вопросам» под заглавием «Вперед», завязала связь с русскими организациями помимо центра и учредила в Болонье фракционную школу для подготовки пропагандистов из рабочих.

Издававшаяся Троцким и не пошедшая за Лениным «Правда» держала сначала примирительный курс, но затем начала склоняться на защиту ликвидаторства, что ярко выразилось в № 14, где была помещена платформа редакции под заглавием «Письмо „Правды“ к мыслящим рабочим», после чего ЦК отозвал своего представителя из ее редакции. Когда же появился № 1 большевистской «Рабочей газеты», Троцкий созвал в ноябре общее собрание социал-демократического клуба в Вене и провел резолюцию против блока большевиков-ленинцев с меньшевиками-плехановцами.

Партийный развал за границей достиг крайних пределов. Но если за границей лидеры фракций, работая на свободе, при желании всегда могли прийти к известному соглашению, то в России, где успехам партии помимо внутренних дрязг мешали органы правительства, работа шла еще хуже. В апреле в Москве было арестовано Русское бюро Центрального комитета, выполнявшее в России обязанности организационного и исполнительного характера, а в мае в Москве же были арестованы члены сформировавшейся, хоть и не в полном составе «семерки», благодаря чему в 1910 году руководящего партийного центра в России фактически не существовало[85].

Безрезультатно кончались вследствие арестов и старания наиболее деятельных социал-демократов, направленные на восстановление в разных пунктах партийной работы, хотя попыток к этому делалось очень много.

Ряд систематических арестов по пунктам Центрального промышленного района дезорганизовал работу организаций области, и само Областное бюро Центрального промышленного района прекратило свое существование; разбита была и Московская окружная организация, распространявшая свою деятельность на прилегающие к Москве фабрично-заводские предприятия; три раза подвергавшаяся ликвидациям Московская городская организация прекратила работу. В Одессе, Петербурге, Москве, Чите, Боровичах, Оренбурге, Баку были арестованы типографии; отбирались по обыскам в разных пунктах гектографы, склады литературы, комитетские печати, паспортные бланки.

Работа по использованию легальных возможностей шла плохо, внимание правительственных органов парализовало ее. Профсоюзы и другие организации закрывались, как только они благодаря социал-демократам становились противозаконными сообществами; Центральные бюро профессиональных союзов в Петербурге и Москве были арестованы. Начавшийся 28 декабря 1909 года и кончившийся в январе 1910 года съезд по борьбе с пьянством не удалось использовать должным образом вследствие отчасти предварительных, отчасти последовавших после него арестов. На съезде писателей в апреле у большевиков с меньшевиками произошла ссора, что провалило их начинания использовать съезд для закрепления через провинциальных литераторов связей с провинцией. На апрельском съезде по борьбе с проституцией выступления также не удались. Пролетарский праздник 1 Мая был отмечен лишь распространением большого числа прокламаций, в чем первое место принадлежало Бунду, а также частичными забастовками и лишь кое-где рабочими митингами.

Вспыхнувшие по разным местам забастовки, являвшиеся показателем экономической борьбы, которую вели рабочие с хозяевами, вследствие слабости партийных организаций проходили без их влияния.

И только у социал-демократии Польши и Литвы, а также социал-демократии Латышского края революционная работа шла более успешно, да в некоторых местах хорошо работал Бунд, ЦК которого организовал осенью во Львове VIII конференцию, на которой присутствовало 22 человека, в том числе 12 делегатов от 10 русских городов.

Характеризуя положение дел в тот период, один член партии, объехавший в конце года важнейшие пункты России, сообщал в «Правду»:

«Интеллигенция частью совсем ликвидировала свою связь с рабочим движением и занялась личными делами, частью же и сама находится в положении, аналогичном положению рабочих, „утеряла“ старую тактику, не может приспособиться к новым условиям и, отрицая старую партию, сама не знает, каким путем создать новую. Рабочие же, придавленные всеми ужасами реакции, административными преследованиями и провокациями, с другой стороны, помня годы революции, свое значение и свою роль в эти годы, – не могут удовлетвориться той мелкой и, как им кажется, незначительной работой, которая мыслима в настоящее тяжелое безвременье, и, наконец, попав теперь сразу из положения руководимых в положение руководителей, не могут приспособиться к новым условиям, не могут самостоятельно найти того пути, по которому должна вестись социал-демократическая пропаганда, агитация и организация в России, и остаются поэтому инертными и беспомощными»[86].

По мнению меньшевика Мартова, положение было таково:

«Состояние местных нелегальных организаций надо признать худшим к концу 1910 года по сравнению с концом 1909 года. Где существует комитет, нет никаких связанных с ним организованных рабочих групп. Где существуют кое-какие группы, нет между ними связей, которые позволяли бы создать объединяющий местную работу комитет»[87].

Но представители большевизма не смущались таким положением партийных дел; летние рабочие забастовки, а также оживление, охватившее в ноябре оппозиционные круги общества благодаря смерти Льва Толстого, были истолкованы ими как показатели поднимающего брожения. Чем они и не замедлили воспользоваться. В их фракционном органе «Рабочая газета» был помещен следующий призыв:

«Рабочие стачки в России и во время подготовки революции, и во время самой революции были самым распространенным средством борьбы пролетариата, этого передового класса, который один только является до конца революционным классом в современном обществе. Экономическая и политическая стачки, то чередуясь друг с другом, то переплетаясь в одно целое, сплачивали массы рабочих против капиталистов и самодержавного правительства, вносили брожение во все общество, поднимали на борьбу крестьянство. И вот, с лета текущего года начинается опять подъем. Число экономических стачечников возрастает, и возрастает очень сильно… Пролетариат начал. Другие, буржуазные, демократические классы и слои населения, продолжают. Смерть умеренно либерального, чуждого демократии председателя I Думы Муромцева вызывает первое, робкое начало манифестаций. Смерть Льва Толстого вызывает – впервые после долгого перерыва – уличные демонстрации с участием преимущественно студенчества, но отчасти также и рабочих. Прекращение работы целым рядом фабрик и заводов в день похорон Толстого показывает начало, хотя и очень скромное, демонстративных забастовок… За работу же, товарищи! Беритесь же везде и всюду за создание и укрепление рабочих социал-демократических партийных ячеек, за развитие экономической и политической агитации. В первой русской революции пролетариат научил народные массы бороться за свободу – во второй революции он должен привести их к победе».

Это было написано в декабре 1910 года[88].