– Хоуп, прости меня. Я идиот! Просто иногда я ужасно стыжусь, что не могу сделать что то так, как хотелось бы. Мне хочется, чтобы все было по высшему разряду, но так не всегда выходит, и тогда приходится делать вид, что все в порядке. Мне так хочется, чтобы все было хорошо, что я начинаю приукрашивать. — Его признание ее тронуло, доля истины в его словах была. Но как объяснить его вранье про семью, детство и юность? Финн прижал ее к себе и поцеловал. В его глазах стояли слезы, отчего Хоуп совсем растрогалась. Он отдал себя в ее руки и признал, что был не прав.

– Я люблю тебя, Финн, — произнесла она тихо, и они, рука в руке, вошли в дом. — И тебе ничего и никогда не нужно приукрашивать. Я люблю тебя таким, какой ты есть, я ведь полюбила не успешного писателя О’Нила, а тебя — Финна. И мне неважно, каково твое финансовое положение — твои доходы меня не интересуют. Что ты надумал делать с иском?

– Закончить и сдать книги, если получится. Последняя идет очень туго, застрял на несколько месяцев. Мой агент пока пытается тянуть время. Мне только что дали отсрочку на три месяца, но без нового контракта мне труба. Я на мели, ни гроша в кармане! Слава богу, ты выкупила дом. Если бы пришлось платить ренту — вообще зубы на полку. И дом моих предков оказался бы в руках чужих людей. — Финн снова лгал, но с этой ложью она еще могла примириться. Раз ему так важно выглядеть в ее глазах человеком благородного происхождения — пускай, она готова позволить ему сохранить лицо. Он стыдится своего нищего детства. По сравнению с ее безоблачным детством, проведенным в Нью-Гэмпшире, у него был сущий кошмар. Только бы он не обманывал ее в сегодняшней жизни. Конечно, Хоуп догадывалась о его финансовых затруднениях, когда выяснила, что Финн не вносит даже символической платы за аренду. Она понимала: если бы он мог, то платил бы. Получалось, что все его обманы — из чувства стыда и неловкости? Ах, как ей хотелось в это верить!

– Что ж, по крайней мере, о деньгах тебе нет нужды беспокоиться, — ободряюще проговорила она. — Эти расходы я могу взять на себя. — На самом деле все другие расходы уже давно были на ней, правда, суммы были намного меньше.

– А мне что прикажешь делать? — удрученно спросил Финн. Они вошли в дом, разделись и повесили пальто в шкаф в прихожей. — Клянчить у тебя деньги на карманные расходы? Даже газету не на что купить! Без контракта я погиб. — В его словах слышалась горечь, но он хотя бы перестал злиться.

– Если ты сдашь книгу, может быть, они подпишут новый контракт, — попыталась приободрить его Хоуп.

– Хоуп, я им должен две книги! Не одну, а две! — Ну вот, Финн, кажется, начинает говорить правду.

– Как же так вышло?

Финн улыбнулся и развел руками.

– До нашего знакомства я вел слишком активную жизнь. Теперь у меня хотя бы время появилось. А вот настроение пропало. Мне хочется все время быть с тобой. — Это Хоуп знала, но он только что оставался один на три недели и за это время нисколько не продвинулся вперед. И пока она оттирала от грязи его дом, он тоже валял дурака и только все время крутился рядом.

– Лучшее, что ты сейчас можешь сделать, это засесть за работу, — невозмутимо сказала Хоуп.

– Не передумала за меня замуж идти? — с усмешкой спросил Финн и снова стал похож на мальчишку, а она обняла его за шею и покачала головой.

– Нет, Финн, не передумала. Только я хочу быть уверена, что для нас обоих это зрелый шаг и в своих отношениях мы предельно честны. Без этого, боюсь, у нас ничего не получится.

– Я знаю, — согласился он. Пар из него как будто вышел. Как странно: Финн бываем таким разным — то необычайно милым, то напрочь забывает про здравый смысл. А то бывает злым и несправедливым — вспомнить хотя бы его обвинения в связи с ее неудачной беременностью, доводившие ее до глубокого отчаяния, в них не было ни любви, ни хотя бы сочувствия. — Может, пойдем вздремнем? Что скажешь? — лукаво улыбнулся он, и Хоуп засмеялась, а потом взбежала вслед за ним по лестнице, и уже в следующую минуту он запер дверь спальни, подхватил ее на руки и отнес на постель, после чего поспешил лечь сам. В этот день он так и не сел за работу, зато они чудесно провели время, и разлад, кажется, был преодолен. Что бы там ни было между ними, призналась себе Хоуп, она не в силах устоять против его обаяния и сексуальности.

На следующий день после обеда Финн повез Хоуп в Дублин покупать текстиль и еще кое какие мелочи для дома. Хоуп не хотелось отрывать его от работы, но она неуверенно чувствовала себя на дороге с левосторонним движением, а из Уинфрида водитель был никудышный, так что Финн с радостью вызвался ее отвезти. В их отношениях снова царили мир и согласие, и настроение у обоих было прекрасное. В Дублине им удалось купить все, что запланировала Хоуп, и Финн был в отличном расположении духа. В последнее время это случалось нечасто. У Хоуп возникли подозрения, что Финн стал больше пить. Она даже спросила об этом у Кэтрин, и та подтвердила ее опасения, но Финну Хоуп ничего не сказала и тут же нашла оправдания ему. У Финна сейчас творческий застой, ему грозит иск в Америке, и над ним висит необходимость закончить две книги.

– Знаешь, что я подумал, — заговорил Финн, когда они ехали по шоссе к Блессингтону. Виды сельской местности в Ирландии по прежнему очаровывали Хоуп, даже таким холодным ноябрьским днем. — Мне было бы куда проще, если бы мы могли открыть такой счет, с которого я мог бы снимать деньги, не спрашивая тебя. — Хоуп это предложение изумило своей откровенной наглостью. Они пока еще не муж и жена, чтобы Финн обращался к ней с подобной просьбой так уверенно и бесцеремонно.

– Какой счет? — уточнила она. — О какой сумме ты говоришь? — Вообще то Финна понять было можно — в его то безнадежном положении. Хоуп предположила, что речь идет о небольшой сумме на мелкие расходы. С этим Хоуп ради собственного спокойствия могла бы примириться, хотя обсуждать эту тему ей и было неприятно. С другой стороны, они без пяти минут супруги. Она еще не оставила надежду уговорить Финна перенести свадьбу на лето, но больше разговора об этом не поднимала, памятуя о том, как он рассердился в прошлый раз.

– Ну, не знаю… Я вчера тут прикинул, — как ни в чем не бывало ответил Финн. — Может, пару миллионов. Или даже лучше пять — чтобы иметь небольшой жирок и не обращаться к тебе за каждой мелочью. — Он говорил таким беспечным тоном, что Хоуп приняла его слова за шутку и рассмеялась. Но, взглянув на Финна, поняла, что он говорит серьезно.

– Пять миллионов?! — переспросила Хоуп, не веря своим ушам. — Смеешься?! Что, интересно, ты собрался покупать? Дом и тот стоил всего полтора миллиона. — Да и те деньги она потратила с единственной целью — доставить ему радость, приобрести в собственность дом, который, как выяснилось, никогда и не принадлежал его семье.

– В этом все и дело! Я не хочу клянчить у тебя каждый пенни, а потом объяснять, на что я его потратил. — Финн, казалось, не испытывал ни малейших сомнений в своей правоте, и Хоуп в недоумении смотрела на него.

– Финн, ты вообще слышишь, что говоришь? Текущий счет на пять миллионов долларов — это абсурд! — Она не возмущалась, она была в шоке. Финн словно не понимал, что так удивило Хоуп.