назвались. Мы же… — осеклась. — Нет, вы! — решила сменить тактику. — Вы же сами сказали мне, что ни за что на свете нельзя портить отношения с господином Кимом! А в итоге всё равно они напрочь испорчены и вряд ли восстановятся! Но вас это больше не беспокоит? Где тут логика? Я не понимаю!

Логика тут всё-таки была. Не моя. Его.

Моему уму абсолютно непостижимая!

— Сказал, — по-своему согласился со мной Константин Владимирович. — С какой бы стороны я не пытался к тебе подступиться за последние два года, у меня не получалось, вот и сказал. Времени на другие импровизации ты мне не оставила, собралась уйти от меня, ткнув в лицо своё заявление об увольнении. Какие ещё варианты оставались в такой ситуации? — заявил нагло.

То ли поиздевался, то ли…

— Да вы издеваетесь! — простонала страдальчески.

Добавила бы много чего ещё, преимущественно сквернословного и характеризующего того, к кому обращалась, но потом до меня дошло кое что ещё…

Куда более важное!

— Вы же не хотите мне тем самым сказать, что раз договор с корейцами не подписан и цель нашей с вами сделки не достигнута, то и моё увольнение отменяется? — прищурилась подозрительно, отодвигаясь от него.

И чуть по-новой не взвыла горючими слезами, заметив, как на мой вопрос он призадумался. С ответом не спешил. Стоял и рассматривал меня с непонятной эмоцией во взгляде, от которой постепенно становилось не по себе.

— А давайте вы мне сейчас просто-напросто прямо скажете, что мне нужно сделать, чтобы вы меня наконец уволили! — ляпнула нервно.

Заслужила ещё один задумчивый взгляд. И ласковую, немного рассеянную, полуулыбку. Мою руку, которую он всё это время продолжал удерживать в своей руке, всё-таки отпустил. Но лишь затем, чтобы забрать судорожно сжимаемую мной заветную коробочку, и… опуститься передо мной на одно колено.

На колено!

Он…

Передо мной!

— Скажи, что ты моя, — произнёс вкрадчиво.

Ювелирный футляр остался в его раскрытой ладони прямо передо мной. Как самое подлинное предложение. Вот только крышка была всё ещё закрытой, а значит, приподнимать её предстояло мне самой. И это после того, как я продержалась целых две с лишним недели.

— Скажи, что ты останешься со мной, — добавил Константин Владимирович. — Навсегда. По-настоящему. Без всяких условий, уговоров, сделок или договоров. Просто потому, что тебе это нужно точно так же, как и мне. Почти как воздух. Иначе свободно дышать не получается. Ты ведь это тоже чувствуешь, я знаю. И тогда я сделаю для тебя что угодно, только бы ты была счастлива, Юли.

А я…

Растерялась я!

Потерялась.

Это же…

В голове не укладывается!

Настолько, что мне подумалось: наверное, я сплю, у меня на фоне стресса многочисленные галлюцинации, я точно в отключке, не в себе. Не может мой извечно суровый и хмурый строгий босс вот так вот просто взять и встать передо мной на колено, а затем прямо посреди толпы незнакомцев сделать мне предложение, будто вся наша жизнь длилась и шла именно к этому моменту, по-другому и случиться ни за что не могло.

Вся моя суть потянулась навстречу…

И да, зря я так отвлеклась и затормозила!

— Ну ладно, если не хочешь или тебе требуется время как следует подумать, так и быть, пожизненный трудовой договор с совместным проживанием меня тоже вполне устраивает на данном этапе, — очень быстро передумал мужчина, смыкая раскрытые пальцы в кулак, намереваясь подняться с колена.

Ага, размечтался!

Так я и позволила!

— Нет! — спохватилась в самый последний момент.

Коробочку я у него отобрала с такой стремительностью, как если бы это было единственное средство к моему спасению. Открыла без раздумий.

Внутри…

Кольцо.

Очень красивое!

Победившее все мои самые смелые предположения о том, каким бы оно могло выглядеть. Крапановая оправа чистого подобно слезам камня напоминала самую настоящую корону, а искусная огранка позволяла видеть такое количество бликов на гранях бриллианта, словно весь наш мир в них отражается. И пусть кто-то мог бы сказать, что я преувеличиваю. Да и вообще не особо искушённая, чтобы разбираться в истинной ценности чего-то подобного. Но я аж дышать перестала, с замиранием сердца разглядывая то, что, оказывается, давно принадлежит мне, просто я об этом не знала.

Хотя в этот раз я тормозила недолго.

— Я согласна, — поспешила и с этим.

А то вдруг он опять передумает и всё-таки поставит мне новые условия? К тому же, если уж на то пошло, быть его будущей женой, как показала практика, меня вполне устраивает… Нет, даже не так. Если быть честной с самой собой, то мне ведь это и правда нужно точно так же, как ему. Быть может, даже чуточку больше, чем воздух.

А я и в самом деле счастлива…

И да, теперь он меня точно уволит!

Эпилог

Что есть счастье?

Как выразился Аристотель, счастье — есть смысл и цель жизни, основное назначение и венец человеческого существования. Другие говорят, счастье — это общая удовлетворенность жизнью. Она не предполагает, что у человека есть абсолютно всё, что может предоставить жизнь, но у него есть что-то главное, что нужно для счастья конкретно ему. Лично у меня оно было, сколько себя помню. Мой отец был военным, и я с самого детства стремился к тому, чтобы быть похожим на него, только бы моя семья мной также гордилась. Чего ещё желать, если состоялся в жизни? Большего мне и не нужно было. Ровно до определённого момента. Весь мой пройденный путь службы и последующей жизни на гражданке банально перестали иметь даже самое заурядное значение, когда я впервые увидел её… ту, что даже не взглянула в мою сторону. Не смотрела на меня и потом, когда я купил фирму, в которой она работала. По крайней мере, как на мужчину, уж точно.

Это меня в ней зацепило?

Нет, задетое самолюбие и желание самоутвердиться здесь совершенно не причём. Чем дольше я наблюдал за своей новоиспечённой помощницей, чем больше узнавал о ней, тем всё сильнее меня к ней примагничивало. Прекрасная, как рассвет. Стойкая, как настоящий боец. Целеустремлённая, как ветер. Несмотря на все трудности в жизни Юлианы, она не сломалась, сумела преодолеть невзгоды, сохранила в себе тепло и свет, щедро делясь ими с теми, кто ей дорог. Эгоистично захотелось быть одним из них. Возможно, единственным. Потому и привязал к себе всеми