— Спокойно, Хома, — сказал Шульга, прощупывая палкой границы засосавшего Хомяка окна.

Окно было большим, и рукой с берега не получалось дотянуться. Став на холмик из камыша, Шульга протянул приятелю палку, но длины палки не хватало.

— Ну все, пиздец тебе, Хомяк, — оптимистично подбодрил друга Серый. — Сейчас сроем отсюда с Шулей, а ты будешь тут тонуть, как Кащей Бессмертный.

Хомяк перестал кричать и, кажется, начал тихо плакать. Время от времени из его ямы доносилось приглушенное хлюпанье — он втягивал сопли в нос и колотился до икоты.

— Спокойно, Хома, — Шульга сосредоточенно ходил по относительно сухой поверхности, тыкая вокруг палкой.

— Холодно! Внизу! Высуньте! Скорей! Меня! — делая большие паузы между словами проронил он. — Там! Пиявки! Наверное!

— Не ссы, не ссы, Хомяк, Хомяк, — напевал-приговаривал Шульга, задумчиво разгуливая вокруг ствола чахлой березки, росшей неподалеку от окна.

Ствол был несколько длинней, чем имеющиеся у них палки, но ему казалось, что пока они будут ее срубать, Хомяк утонет окончательно. Хомяк перестал истерично молотить ногами под собой и скорость его погружения замедлилась. Впрочем, поскольку его одежда медленно набирала воды, ему казалось, что он слишком споро уходит вниз и вот-вот провалится по горло, потом — до самого рта, будет лихорадочно хватать воздух губами, пока вместо кислорода в рот не хлынет черная, вонючая жижа.

— Шулечка! Ну пожалста! Ну! Серый! Ну ты! Ну хоть что! — причитал он шепотом.

— Вытащим тебя, Хома, вытащим, — поддерживал его голосом Шульга. — Ну, а не тебя вытащим, так твое тело потом всплывет. Домой мамке бандеролью отправим. Серый, дай свою палку, держи меня за ноги.

Шульга понял, что возможностей по чистому и красивому спасению попавшего в окно приятеля не имеется, улегся на кочку и медленно пополз вперед, опираясь на локти. Майка и штаны мгновенно вымокли, но Хомяк дотянулся, издав невнятный выкрик — «хуйнаблядь!». Он обхватил палку двумя руками и рванул так, что Серый и Шульга чуть не оказались рядом с ним.

— Тише, тише! — прикрикнул Шульга. — Ты не тяни, я тянуть должен!

Болото не хотело отпускать Хомяка: Шульге пришлось упереться коленями в камышовый холмик и самому уйти под воду, чтобы подтянуть приятеля к сухому участку. Тот ползком подобрался ближе, ухватился за пук торчащей из кочки осоки и, разрезая ладони, с громким всчмоком выщелкнулся из жижи, истерично засмеявшись. Он встал на колени и крепко обнял Шульгу, обильно размазывая по нему торф и тину. Его тело сотрясала крупная дрожь.

— Ну ладно, ладно, — отстал от него Шульга, которому обниматься с Хомяком не понравилось.

Утопший медленно приходил в себя.

— Блядь, сапогам пиздец! — толькой сейчас заметил он, что обувь осталась в трясине.

На одной ноге чудом сохранился белый носок, вторая была полностью босой. Шульга достал из рюкзака свою ветровку:

— На, обмотай, не ходи босым. Ступню изрежешь в мясо.

Хомяк, благодарно кряхтя, завязал куртку вокруг щиколотки и снова засмеялся.

— Что такое? — спросил Серый.

— Куртка! Вокруг! Ноги! — изнемогал от смеха Хомяк. — Не могу! Ой, не могу! — он ползал по кочкам, содрогаясь от истеричных всхохатываний.

Со стороны сложно было понять, рыдает он или смеется.

— Ебнулся трохи, — шепнул Шульге Серый.

— Ну а что ты хочешь? — шепнул тот в ответ таким тоном, как будто легкая форма сумасшествия является естественной реакцией организма на утопание в болоте.

Закат превратился в едва заметное пятно света над горизонтом, когда они продолжили свой путь. На этот раз Хомяк шел последним, стараясь попадать в следы приятелей: свою палку он потерял.

— Наверное, машина утопла просто. По сантиметру в час под воду и ушла, — подумал в слух Шульга. — Потому что непонятно, как так? Ходим, ходим, и ничего.

— Тогда не там свернули, — сказал Серый. — Тогда там, где мы направо пошли, надо было вперед идти. Чтоб к той хибаре попасть.

— Пойдем тогда направо, — пожал плечами Шульга.

После возни с вытаскиванием Хомяка он окончательно забыл, где нужное «право», и потому не задумывался о направлениях.

— Не, Шуля, если мы там направо повернули, значит, нам налево идти надо, — старался Серый сохранить хоть какую-то логику в их перемещениях.

— Тогда почапали налево, — равнодушно поддержал Шульга.

— Глядите, машина! — вскрикнул Хомяк.

Серый и Шуля не поверили, думая, что приятель от стресса просто потерял связь с реальностью, однако, повернувшись в указанном Хомой направлении (которое было ни «право», ни «лево», но находилось сзади), увидели отчетливый белесый силуэт. Daewoo стояла, зарывшись носом в мхи. Задние колеса были приподняты и висели в воздухе.

— Смотри ты, точно машина! — улыбнулся Шульга.

Он двинул к ней быстрым шагом и на половине пути мгновенно ухнул по колено.

— Стоять пацаны! Тут окно! — он активно орудовал палкой, помогая себе выбраться. Вылил воду из сапог, закатал мокрые штаны, снова стал на ноги. — Идите аккуратно, не загремите!

Он вполшага пошел вдоль топкого места, тщательно проверяя кочку, прежде чем ступить на нее в полную силу. Палкой он подтыкал берега: кое-где щуп безо всякого сопротивления уходил под воду весь, в человеческий рост.

— Тут даже не окно. Протока. Здесь если шахнешся — не вытянут: водица, водица, а под ней размокший торф. Он как пластилин жидкий. Сразу с головой. Пёрднуть не успеешь.

Серый и Хомяк ступали за ним, как герои кинофильма «Сталкер» Андрея Тарковского, — в их движениях была киношная осторожность и подчеркнутый артистизм. Они как будто хотели показать некоему наивысшему зрителю, наблюдавшему за ними с темных небес, насколько серьезно они относятся теперь к возможности утонуть в этом болоте.

— Пахнет тут странно, — потянул носом Серый.

— Топью тут пахнет, — отозвался Шульга. И продолжил, себе под нос. — Странно. Тут целая, блядь, река!

— Ты осторожней там давай, — обеспокоенно отозвался Серый.

— Не, ну вы видели реку у машины, пацаны? Мы же хорошо все просмотрели! Не было реки! А тут вода и вода! Серый, зажги свет.

Приятель, которому Шульга доверил карманный фонарик, щелкнул переключателем: в травах под ногами появилась бледная, едва угадывающаяся фата из призрачного света. Неясный молочный оттенок, который фонарик сообщал скелетам полусгнивших березок и корявых карликовых сосен, был настолько тревожным, что Шульга тотчас же попросил:

— Выключи на хуй! Еще хуже видно!

— Через полчасика стемнеет полностью, фонарь больше света будет давать, — миролюбиво объяснил Серый, — сейчас просто темно еще не до конца.