Будто в знак протеста, Виолетта, скрестив ноги, уселась на землю. Другие оставили попытки дозваться ее. Генри оттащил Крэнк и Даба от решетки, и они вместе кинулись прочь по улице, уводящей от кладбища. Себастьян перед воротами еще помедлил, обернувшись и напоследок бросив на меня свой непостижимый взгляд, а потом устремился вслед за приятелями.

Афина наконец выпустила меня, и я рухнула наземь как подкошенная, со свистом выдохнув из легких застрявший в них воздух и щекой приложившись к влажной почве. Какая приятная прохлада.

Слишком ослабевшая и затравленная, я была не в силах пошевельнуться.

Афина спрыгнула с крыши склепа и направилась ко мне. Носком башмака она ткнула меня в плечо и перевернула на спину.

Я глядела в лицо богини-язычницы, жестокосердой ведьмы, для которой в аду, если он существует, наверняка уготовано особое место. Она же опустилась на корточки и заботливо утерла с моей левой щеки слезные потеки, а потом заговорила, опершись локтями о колени:

— Ты им не чета, детка моя. Они все отвергли тебя. И он тоже! Даже им ты не нужна. Тебе нет места ни в Новом-два, ни вообще в этом мире, потому что ты чудовище. Твое пристанище — рядом со мной!

Все в моей груди немилосердно сжалось от несказанного отчаяния и одиночества. Афина говорила правду. Ведьма была права.

— Даю тебе время на раздумья до сумерек. Войди под мою сень, дочь Медузы! Я дам тебе и кров, и богатства, какие только пожелаешь! А ты за это покорись мне и признай меня госпожой, — Она взяла прядь моих волос, потеребила ее в пальцах и, не сумев скрыть во взгляде зависть и обиду, добавила: — А иначе что тебе предстоит? Куда тебе идти? Кто знает… может, со временем я и сниму с тебя проклятие и дарую тебе жизнь, как у всех. Будь же послушной девочкой, Аристана, стань моей любимицей, и я подумаю!

Афина поднялась и скрылась из виду, и по моей щеке вновь пролегла мокрая дорожка. Я устало сомкнула веки, перевернулась на бок, свернулась калачиком и стала тихо орошать слезами сырую траву. Все у меня болело — и внутри, и снаружи. Наконец-то я поняла, что значит быть разбитой. Я уже не могла противиться всепоглощающей тоске и безвольно отдалась во власть онемелой безысходности.

Через некоторое время рядом опустилась Виолетта, а затем улеглась, прижавшись спиной к моей спине. Незначительный с виду поступок девочки вызвал у меня невыносимую муку и новые потоки слез. Только эта крошка не отреклась от меня — наоборот, выказала и сочувствие, и доброту, и преданность.

Я проснулась оттого, что на лицо моросил тепловатый дождик, по спине было тепло. Нехотя расправив затекшие мышцы, я приняла сидячее положение и поглядела через плечо. Виолетта сладко спала, свернувшись на траве, а рядом с ней растянулся Паскаль. Ее ручонка, хрупкая, почти младенческая, покоилась на жухлых листьях перед ее лицом.

Я протерла опухшие от рыданий глаза. От рези в них все заволакивало туманом. Зато на меня лавиной нахлынули воспоминания: о моих предках, о проклятии, о стараниях Афины подчинить меня своей воле.

Я тяжело вздохнула, собрала разметавшиеся волосы и перекинула их через плечо. Теперь я понимала, отчего моей матери пришлось расстаться с жизнью и почему все ее предшественницы закончили свою так же плачевно. И мне стала ясна причина, гнавшая гарпию подальше от людей, в болото. В одиночестве гораздо спокойнее, несравненно лучше, чем видеть вокруг себя перепуганные, искаженные ужасом лица, в том числе и тех, кто тебе дорог.

Издали донеслись нелепые для кладбища звуки музыки. Духовой оркестр. Труба. Барабаны. Литавры.

Виолетта сморщила носик, и ее черные ресницы на бледных щечках дрогнули. Стиснув в малюсенькой горсти мягкий мох, она тоже села, заправила пышные темные волосы за ухо и запрокинула голову, вглядываясь в пасмурное небо.

Я беспокойно поерзала на месте. Одежда снизу вся отсырела от лежания, волосы с одной стороны тоже намокли: дождевая влага стекала на них со щеки.

— Виолетта, почему ты не ушла?

Паскаль осторожно забрался девчушке на колени. Она погладила тонкими пальчиками его спину и, отвернувшись от накрапывающего дождика, подняла на меня черные загадочные глаза.

— Ты была такая красивая, — многозначительно призналась она.

Мое изъязвленное сердце опять пронзила боль. Я сглотнула набежавшие слезы, но заставила себя рассмеяться.

— Спасибо.

Только Виолетта, куколка-гот, неравнодушная к земноводным тварям и карнавальным блесткам, не чуждалась меня. Со времени моего приезда в Новый-2 мы с ней совсем мало бывали вместе, но и недолгое наше общение породило подобие дружбы, основанной, как я для себя определила, на уникальности двух созданий, признавших друг в друге родственную душу. Вот почему она осталась подле меня, не покинула в трудную минуту, и я поняла, что совершу ради нее все, что угодно.

— Шествие приближается, — сказала Виолетта и мотнула головой в сторону музыки, — Детский парад. Мы тоже должны были в нем участвовать. Уже смеркается.

Мои ноги и руки мгновенно покрылись мурашками. Прямо над землей тонким серым покрывалом, наброшенным поверх мокрой травы, висела влажная пелена дождя, а небеса скрывала от глаз плотная дымка вперемешку с густыми тучами. Узловатые ветви раскидистого дуба поблизости прорезали небосклон наподобие черных молний.

— Она скоро вернется, — произнесла Виолетта. — Что ты тогда будешь делать?

Я бросила взгляд на острую верхушку гробницы, где недавно восседала Афина, и призналась:

— Понятия не имею.

— А ты ее убей!

— Я? Убить богиню?

Пожалуй, Виолетта права .

Девочка пожала плечами и встала, стряхивая с платья и волос сухую траву, камешки и прочий мусор. Затем она поправила на макушке маску, но оставила личико открытым. Музыка звучала все громче, но участники шествия Марди-Гра оставались неразличимы в тумане. Я тоже поднялась, взмахнув неубранными волосами и невольно сотрясаясь всем телом. Теперь-то я знала, кто я и что со мной вскоре случится… В голове промелькнула мысль: сколько моих предшественниц все же предпочли жизнь смерти, смогли примириться с превращением и дальше существовать в образе чудовища? А скольких из них прикончил клинок ловца τέρας? В конечном итоге, участь у нас у всех одна. Почему же Афина пощадила именно меня?

Выбора у меня, кажется, нет — надо уйти с ней. Или сбежать куда-нибудь. Но куда ты денешься? И как ты намерена уживаться с этой мерзостью внутри тебя? Проклятие Афины пострашнее, чем сама смерть.

— Она пришла! — подтолкнула меня Виолетта.

Я быстро обернулась. Афина сидела поодаль на толстом дубовом суку. Она тут же спрыгнула на землю и неторопливо направилась ко мне.

— Ты решилась, горгона?

Эта тварь, даром что богиня, была причиной стольких смертей и страданий в моем роду, за целые столетия загубила тысячи женщин, и в этот самый момент я поняла, что ни за что не покорюсь ей. Лучше умереть, как все прочие. Но все же мне хотелось как-нибудь отомстить ей.