Находясь на вершине, где, кроме тебя, нет ни одного живого организма, свою ответственность перед самим собой ощущаешь особенно остро: расслабляться нельзя ни на секунду, шаг влево, шаг вправо может привести к срыву. Так что все в наших руках. Конечно, было бы проще переложить ответственность за себя на кого-то свыше, но в альпинизме умение принять в экстремальной ситуации единственно верное решение — значит спасти жизнь себе и своим товарищам. Главное испытание на прочность проходит не в горах, как пел Высоцкий, а в обыденных ситуациях. Спустившись на равнину, мы опять попадаем в мелочный круг служебных интриг и повседневных забот, преодолеть которые порой бывает намного сложнее, чем взойти на какую-нибудь вершину.

Свою истинную суть мы проявляем, когда отпадает необходимость изображать из себя героя, и зачастую любимец публики, выдающийся спортсмен или знаменитый киноактер, оказывается капризным занудой и невыносимым деспотом в обычной домашней обстановке. Какие мы настоящие, без почетных титулов, медалей и грамот, знают лишь наши родные и близкие. Только родители могли знать, например, что кандидат в мастера спорта СССР по скалолазанию альпинист Илья Ладогин в детстве панически боялся высоты и рос слабым, болезненным ребенком, которого постоянно клевали сначала сверстники во дворе, а затем и одноклассники. Так продолжалось до тех пор, пока Илья не записался в секцию бокса. Он хотел побыстрее стать настоящим мужчиной, и его любимыми книжными героями были Ривера из рассказа Джека Лондона «Мексиканец» и Овод из одноименного романа английской писательницы Этель Лилиан Войнич.

Особых спортивных успехов в боксе Илья не достиг, зато закалил свой боевой дух и больше не замирал от страха, встречая по дороге в школу уличных хулиганов, повадившихся вытряхивать из малышни мелочь, выданную родителями на школьные завтраки. Противостоять наглой шпане, которой кишели подворотни домов конца шестидесятых, он еще, конечно, не мог, но как-то само собой сложилось, что к нему перестали задираться. Он не слыл драчуном, наоборот, старался всячески избегать уличных потасовок, соблюдая наставления тренера о кодексе чести боксера, но та спокойная решимость, с которой он теперь смотрел в глаза даже самым отпетым сявкам, вызывала у них невольное уважение.

Занимался в секции бокса он всего полгода, потом с тренировками пришлось распрощаться. На школьной переменке, отстаивая свою мальчишескую честь, ему пришлось вступить в схватку с гораздо более сильным противником, и в этом неравном поединке ему сломали руку. Такой боли он еще никогда не испытывал. На миг потемнело в глазах, лоб покрылся испариной, но Илья сцепил зубы и досидел все уроки до конца, не проронив ни звука. Родители узнали о драке только на следующий день, когда, собираясь в школу, он не смог самостоятельно одеться. Сломанная рука распухла и почти бездействовала, но он продолжал упрямиться: мол, ничего страшного, скоро все само собой пройдет. Ничего страшного действительно не было: рентген показал перелом обеих лучевых костей левого предплечья, к счастью, без смещения, и гипс сняли уже через месяц. На этом, правда, его злоключения не закончились.

Бросив бокс, он увлекся велоспортом. Ему всегда нравилось гонять на велосипеде, и он целый год усердно крутил педали, но, сколько ни старался, не мог выиграть ни одного мало-мальски приличного соревнования, а однажды и вовсе разбился. На одной из гонок тренер перед самым стартом заменил ему велосипед, забыв хорошо закрепить переднее колесо. В тот день Илья был на подъеме и уверенно лидировал девять кругов подряд, претендуя на призовое место. Он очень хотел выиграть и рвался к финишу как одержимый. Ему оставался всего один круг до победы, и он изо всех сил нажал на педали, но тут вдруг отвалилось колесо. Кувыркнувшись через руль, он получил сотрясение мозга и множественные ушибы, но в сравнении с тем, что запросто мог сломать себе шею, это были сущие пустяки.

Едва зажили ссадины, Илья решил заняться спортивным ориентированием. Каждые выходные вместе с новыми друзьями он садился в переполненный вагон пригородной электрички и носился потом по лесным тропинкам с топографической картой и компасом. Ориентирование, на первый взгляд, — совершенно безопасный вид спорта, но ему не составило труда и здесь найти на свою голову приключения. Выскочив не на ту просеку, он так заблудился, что выбраться из леса ему удалось только под утро. Уставший, продрогший и голодный, он, чтобы не замерзнуть (после дневной оттепели мороз ночью ударил нешуточный), бегал всю ночь и все-таки нашел дорогу домой. Самое удивительное, что он даже не простудился и на следующий день пошел в школу как ни в чем не бывало. А на зимние каникулы, которые наступили через неделю, вместе с секцией отправился в лыжный поход по карпатским горам. Поход завершился зимним восхождением на самую высокую вершину Карпат Говерлу, и восторгу Ильи, которого, честно говоря, уже достала собственная невезучесть, не было предела. Он наконец-то разорвал злополучную цепь досадных случайностей, и это восхождение было для него настоящей победой. Хилый на вид четырнадцатилетний мальчишка оказался самым выносливым в группе своих сверстников и в промокших насквозь бахилах взошел на занесенную снегом вершину одним из первых.

Поверив в свои силы, Илья научился добиваться поставленной перед собой цели. «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» — девиз героев книги Вениамина Каверина «Два капитана» стал и его девизом. Он хуже всех подтягивается в классе — не беда, через год упорных тренировок он стал чемпионом школы, подтянувшись на уроке физкультуры тридцать шесть раз без рывков и раскачиваний. С детства боялся высоты — на первом курсе журфака занялся альпинизмом и уже через три года выиграл чемпионат ЦС «Буревестник» по спортивному скалолазанию, выполнив норматив кандидата в мастера спорта СССР. Он стал чемпионом, но опять начались проблемы со здоровьем. Он мог выиграть у всех на скалах, но при больших нагрузках у него иногда пошаливало сердце, а из-за повышенного артериального давления врачи даже хотели запретить ему выезжать в горы. Илья же упорно игнорировал предостережения медиков и перед каждым сезоном как-то исхитрялся проходить обязательную диспансеризацию, скрывая от врачей, что два-три раза в год из-за приступов почечной колики ему приходилось вызывать «скорую», и сколько он ни пил лекарств, избавиться от камней в почках не удавалось. Но проблемы с почками — это было еще полбеды: в одной из высокогорных экспедиций он подхватил вирусный гепатит и на полгода вообще выбыл из строя. Другой бы давно плюнул на альпинизм и нашел бы себе занятие поспокойнее, но тогда он не представлял свою жизнь без горных вершин.

Очередной альпинистский сезон ему пришлось пропустить, но той же осенью он выступил на всесоюзных соревнованиях, посвященных памяти легендарного «Тигра скал» Михаила Хергиани. Кубок Хергиани он не выиграл, однако сам факт, что заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму, герой ночного восхождения на Эверест-82 Сергей Бершов взял его к себе в команду, значил для Ладогина очень много. После соревнований Бершов подарил ему свою книгу «Шаги по вертикали», и Илья тогда подумал, что в сравнении с выходом книги любые спортивные достижения — это лишь сиюминутный успех, о котором уже завтра никто не вспомнит.

Сейчас, когда он разменял уже пятый десяток, Илья не был таким фанатом альпинизма, как раньше. И когда к нему в гости неожиданно нагрянул его старый друг Роман Голощапов и предложил принять участие в зимней экспедиции на Ушбу, Илья и сам отказался, и Романа хотел отговорить от такой авантюры.