в реальность, словно на мороз из тёплой прихожей. — Ты тут чуть себе ногу не сломал, лунатик!

Глеб посветил фонариком под ноги: он действительно стоял на краю платформы, рискуя провалиться в щель между полом и вагоном. Похоже, что так называемый Большой Трындец накрыл станцию посреди ночи перед техническим перерывом. Иначе как объяснить отсутствие трупов или их останков?

— Почему здесь так чисто? — прошептал Михаил, приближаясь вместе с Сергеем к Глебу. — Словно уборщицы полы надраили.

— Похоже, здесь никого нет, — Сергей опустил оружие. — Теперь надо найти проход к бункеру.

— Ты говорил, это техническое помещение.

— Да. Дверь должна быть где-то в стене, — Сергей указал лучом света в сторону рельс. — Надо искать, он на той или на другой стороне.

— Остальных позовём? — Глеб покосился на вагон, невольно представляя свои ощущения, если бы его не остановили, и он сломал ногу. Поморщился. — Здесь вроде чисто. Да и быстрее будет.

— Не-а, пусть сидят. Сначала проверим одну стену, потом вторую. Я с Глебом пойду внутри вагона, а ты, Миша, идёшь снаружи. Прикроешь, если что.

Так и сделали.

Глеб проследовал за Мамкой в вагон, благо двери — как минимум, ближайшие — оказались открыты. Мёртвая тишина, прерываемая шагами и короткими фразами, давила на мозг, но пронзить её выстрелом или ударом о стекло оказалось… страшно. Словно обглоданные трупы, что должны были валяться у троицы под ногами, вместе с падальщиками вернутся на шум.

Пока Сергей методично, вагон за вагоном, искал на стене нечто, что приблизит его к цели, Глеб не находил себе места. Крошечные детали, бросавшиеся ему в глаза со всех сторон и совершенно ничего не значившие для остальных, роились в мозгу. Что-то важное и зловещее складывалось из отсутствия осколков на сиденьях и полу под выбитыми стёклами; из блестящего, будто вылизанного пола; из неестественной пустоты станции метро — места, где за считанные мгновения погибли сотни, а то и тысячи людей.

За спиной Глеба раздался писк — как от смятой резиновой куклы. Стрелок дёрнулся и едва не высадил половину обоймы в темноту, а то и в спину командира. Мамка оглянулся на товарища, но тут же вернулся к поискам. Михаил снаружи поравнялся с остальными. «Что случилось?» — читалось в его глазах. Глеб отмахнулся, понурив взгляд: «Ничего. Все в порядке».

Снова писк и возня. Глеб устало навёл фонарь на источник звука. Всего лишь крыса. Нервный смешок заставил Сергея еще раз отвлечься от поисков. Он видел лишь спину Глеба и высвечиваемые фонарём куски реальности. Маленький мусорщик, похоже, не пытался убежать ни от человека, ни от света, что ослепительно отражался от поручней.

Глеб нагнулся, а затем раздался хруст. Бывший программист развернулся и, посеревший, отшатнулся в сторону Сергея.

Крыса распласталась под сиденьем. Её голова была свёрнута набок. Взгляд маленьких глаз сновал из стороны в сторону, а пасть смыкалась и размыкалась в писке. Сергей невольно представил, что у крысы его лицо, и это он, сломанный и беспомощный, с бешено вращающимися глазами кричит от боли и бессилия. Ни пошевелиться, ни быстро умереть.

«Капец… Псих отбитый!»

Сергей приблизился к изувеченному полутрупу. Теперь крыса смотрела на него; морда подёргивалась, зрачки как будто норовили обратиться внутрь черепа, но зверёк из последних сил старался глядеть на двуногого гиганта.

Взгляд, похожий на человеческий.

Сглотнув, Сергей занёс ногу.

За мгновение до того, как пол забрызгало кровью и потрохами, губы крысы сложились в подобие улыбки.

Хруст черепа смолк в ушах и моментально сменился нетвёрдой поступью Глеба. Он ушёл вперёд, но выискивать вход в бункер не продолжил. То и дело он цеплялся за поручни — случайно или намеренно. Сергей с брезгливым прищуром попытался оттереть прилипшую к подошве мерзкую кашицу о сиденье. Та отпускала с неохотой; от липкого звука, словно холодец по тарелке размазывали, пробивало на стон.

Вдруг сверху занялось гудение. Все встрепенулись и вскинули оружие. На стенах и полу вспыхнули расплывчатые полосы белого света; посередине зала возникли колонны, скамейки, напоминавшие помесь решета со столом для пикников, кадки с высохшими растениями. Михаил и Глеб вопросительно взглянули на Сергея. Тот лишь напряжённо потряс головой. В других обстоятельствах его нервная улыбка развеселила бы, но сейчас она вызывала лишь дрожь в коленях.

Глеб приметил ближайшую открытую дверь и выскользнул наружу, глядя под ноги. Боковым зрением он заметил движение: Михаил подал Сергею сигнал, чтобы тот вышел и посмотрел. Сам же Михаил стоял, не спуская глаз с конца перрона — и не опуская дробовик.

То, чего компания ожидала найти меньше всего, нашло их само.

— Ух ты, чёрт… — прошептал Сергей и вздохнул как от усталости. — Ладно, пошли. — Командир перехватил автомат и двинулся вперёд. Остальные — следом, готовые взять цели на прицел.

В конце вестибюля, у самого туннеля стояли люди. Пятеро: двое мужчин и три женщины — молча и неподвижно ждали, пока команда с оружием наготове приблизится к ним. По бокам стояли мужчины. Если бы не висевшие на груди пистолеты-пулемёты, их можно было бы принять за актёров, снимающихся в кино: гладко выбритые, причёсанные (даже вылизанные), в наглаженных белых рубашках, жилетках и брюках и в лакированных туфлях. Бледные, одинаковые, словно восковые лица, казалось, вовсе не шевелились, как и их обладатели. Лишь нетерпеливое переминание с ноги на ногу и покачивание женщин снимало жутковатую иллюзию, что перед мародёрами лишь статуи или манекены, невесть как оказавшиеся под землёй.

Хозяйки станции, как и их защитники, на вид принадлежали не этому миру, а старому. Старшая — седая, горбатая, с испещрённым морщинами лицом с острыми чертами, в синем фартуке поверх тёмной водолазки — стояла впереди группы, держа в руках швабру. Невысокая и потрёпанная временем, она глядела на вторженцев широко распахнутыми глазами с такой неприязнью, на какую способны лишь старухи при встрече с молодыми. По левую руку от неё стояла полная — быть может, беременная — женщина на две головы выше, с гладким округлым лицом, короткими чёрными волосами, одетая в бежевую мешковатую одежду. Её маленькие сощуренные глазки сверкали недоверием, а нижняя губа застыла выпяченная, словно в ироничной усмешке. Позади, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ожидала высокая девочка-подросток, телосложением напоминавшая вешалку с платьем. Огромные, как у куклы, глаза искрились причудливой смесью восторга и страха — то ли перед мародёрами, то ли перед старшими.

«Наверняка они из бункера!»

Чем ближе Сергей, Михаил и Глеб подбирались к подземным жителям, тем большее беспокойство их охватывало: шаги замедлялись, пульс учащался, а руки так и норовили поднять оружие.

«Что-то не так с этими людьми…»

Глеб не выдержал