Ежедневное кормление пони превратилось во Флоратон-Корте в незыблемую традицию. Дети обожали своих миниатюрных лошадок и не желали ни запрягать, ни ездить ни на ком ином, кроме этих милых созданий.

После обеда, когда специально отведенный для пони кусочек парка был вычищен – чтобы дамы не волновались за туфельки и ботфорты мужчин сохранили идеальный блеск, – сияющие гордостью дети вели гостей кормить своих любимцев…

Дориан нашла глазами Николаса. Стоя рядом с леди Элеонор, он кормил яблоками белого как снег пони, которого подвел к ним один из малышей Фернхэмов. Дэвис, об руку с Сюзанной Санридж, отошел подальше. Оба были увлечены разговором. Взгляд Дориан упал на гнедого пони. Она шагнула к нему, не заметив, что сэр Гэвин Треффорд уже вынимает из корзины яблоки для этой лошадки.

Заслышав ее шаги, сэр Гэвин обернулся и протянул ей яблоко:

– Вот, дайте ему. Такое прожорливое создание!

Не успела Дориан взять яблоко, как пони уже выхватил лакомство из ее пальцев.

Дориан со смехом отдернула руку. Сэр Гэвин тоже рассмеялся:

– Ну вот, что я говорил! Пойдемте-ка найдем кого-нибудь поспокойнее.

Очаровательная маленькая лошадка золотой масти в паре шагов от Дориан и Треффорда поглядывала на них.

Дориан протянула пони яблоко.

– Вам здесь нравится, сэр Гэвин?

– Очень. – Похоже, он удивился вопросу. – Мне не часто удается вывезти Элеонор в свет. Ничего не поделаешь – служба. То мирное плавание, то военный поход…

– Какое, должно быть, разочарование для леди Элеонор, – сочувственно отозвалась Дориан.

– Она не жалуется, – сказал сэр Гэвин. – Но я рад, что ей удалось выбраться, тем более во Флоратон-Корт. Элеонор очень мила, не правда ли? Было бы обидно, если бы она все время проводила в деревне.

– В самом деле, – вежливо согласилась Дориан, вслед за сэром Гэвином останавливая взгляд на леди Элеонор, по-прежнему весело болтающей с Николасом. – Если я правильно поняла, леди Элеонор и граф Сикум знакомы с самого детства?

– Да, все мы были друзьями. – Сэр Гэвин отвернулся от Дориан. – С тех пор много воды утекло. Признаться, одно время я думал, что Элеонор любит Николаса и он отвечает ей взаимностью.

Сердце Дориан забилось быстрее. В попытке сохранить хотя бы видимость спокойствия она почесала пони за ушком, протянула ему еще яблоко.

– Детская влюбленность. Должно быть, для вас это было неприятно.

– Вовсе нет… – Сэр Гэвин пожал плечами. – Я на это не обращал внимания. Это продолжалось недолго. А потом… Родители Элеонор не слишком поощряли дружбу Николаса с Элеонор. Он ведь был в семье всего лишь третьим сыном. Трудно было даже предположить, что когда-нибудь он станет графом Сикумом.

– Ну еще бы. А леди Элеонор, конечно, мечтала о более выгодном браке?

– Не она, – быстро ответил сэр Гэвин. – Ее семья. Мне просто повезло, что Элеонор обратила на меня внимание и настояла на своем. Как-то она обмолвилась, что ее насторожила напористость Николаса. Его безграничное честолюбие. Не будь он так захвачен карьерой во флоте, все могло бы сложиться по-другому. Честолюбие может сослужить плохую службу.

«Честолюбие?» Дориан была поражена. На музыкальном вечере сэр Гэвин вел себя как истинный, преданный друг. А теперь он говорит такое!

– Ну а вы, мисс Сент-Джон? – прервал неловкую паузу Гэвин. – Довольны, что приехали во Флоратон-Корт? Фернхэмы – необычное семейство, верно?

– Да, и в высшей степени гостеприимное, – вежливо отозвалась Дориан.

Гэвин подошел ближе.

– Нашли то, что искали?

– Возможности не было, – немного удивленно ответила Дориан. Вопрос был слишком личным для их краткого знакомства.

– Зачем эта нотная рукопись нужна Николасу, я знаю, – продолжал Гэвин. – Он рассчитывает обнаружить на нем некие сведения, снимающие с него обвинение в предательстве. Но вы-то почему ему помогаете, мисс Сент-Джон?

– Ради тети Шарлотты, – неохотно призналась Дориан. Пусть это близкий друг Николаса, но с какой стати ей рассказывать ему о своих делах?

– Ах, да-а! Она ведь почитательница Шамьера!

У Дориан вдруг возникло впечатление, что Треффорд видит определенную связь между тетей Шарлоттой и тем доказательством, которое Николас надеется найти на листке с последней песней Франца.

– Я сама хочу найти эту рукопись.

– Вот как?

– Видите ли, – осторожно начала Дориан, – тетя Шарлотта мечтает собрать воедино все произведения Франца Шамьера, а я стараюсь ей в этом помочь. Это письмо… оно предназначалось тете, и на нем записан посвященный ей романс. Тете не так долго осталось…

– У нее слабое здоровье? – прервал ее сэр Гэвин.

– Да… Врач говорит, можно рассчитывать месяца на два… три. – Слезы подступили к глазам, и, только подавив их, Дориан смогла продолжить: – То, что нужное Николасу доказательство написано на прощальном письме Франца, – всего лишь случайное совпадение, сэр Гэвин.

– Мне очень жаль вашу тетю, мисс Сент-Джон… Однако позвольте мне еще кое-что добавить насчет Николаса. Он крайне упрям; если уж он идет к цели, его ничто не остановит. Вы – натура сильная, да и брат всегда рядом, он сможет вас защитить. Но прислушайтесь к моему совету – будьте осторожны с Николасом.

Дориан хотела было ответить, обернулась, но сэр Гэвин уже шагал прочь.

Николас все еще кормил животных в компании с леди Элеонор, и та смотрела на него, изогнув в обворожительной улыбке свои идеальные, в форме полумесяца, губы.

В который раз при взгляде на Николаса у Дориан перехватило дыхание. Из всех присутствующих мужчин он выделялся мужественной красотой. Вот он рассмеялся, темная прядь упала на лоб, в направленном на леди Элеонор взгляде сверкнул синий огонь.

Дориан пыталась развеять неприятный осадок от разговора с сэром Гэвином, но сомнения продолжали точить ее душу.

Николасу ведь в самом деле упрямства и решимости не занимать…

Дориан вдруг пришло в голову, что сэр Гэвин вряд ли сам прислушивался к собственным словам. Пусть его доверие к жене безгранично. Но как же он может доверять своему тщеславному, напористому другу?

* * *

– Вот этому ты явно пришлась по душе, – кивнул Николас на серого в яблоках пони, который все тыкался мордой в юбку Элеонор. До сих пор Николасу не удавалось поговорить с Элеонор наедине, и он был рад выпавшей возможности.

– Еще есть яблоки? – Элеонор увернулась от настойчивого животного. – Скорее, не то он сжует мою юбку!

– В прежние времена тебя не слишком заботила одежда, помнишь? – Николас отвлек пони яблоком. В памяти вспыхнул образ бесстрашной девчонки, карабкающейся по ветвям яблони. Элеонор частенько была заводилой игр линкольнширской четверки друзей, и Николас не раз дивился ее отваге. – Однажды ты забралась на самую верхушку яблони быстрее нас, мальчишек.