По-прежнему не глядя в сторону начальства, хлебнула шампусика. Жизнь мгновенно стала если не веселее, то приятней. Правда, душа все так же жалась где-то в уголке, а сердце стучало медленно и очень громко.

Шеф к моему пьянству отнесся с пониманием.

– Опять врешь, – сказал зеленоглазый тихо. – Но я сделаю вид, что не заметил, если на другой вопрос ответишь…

Блин, как-то совсем страшно стало. Хоть в обморок падай.

– С кем кроме меня пробовала?

Я вскинула брови – нет, не поняла. Шеф не преминул пояснить:

– С кем из моих сородичей ты спала?

– Хам, – после ну о-очень долгой паузы резюмировала я.

Но генеральный директор ООО «С.К.Р.» понимать бестактность своего вопроса отказывался – просто стоял и таранил взглядом. Или все-таки убивал? Или сперва расчленял, а потом уже убивал?

Пришлось признаться:

– Ты первый.

Шеф невозмутимо кивнул, а я… короче, злиться начала.

– Глеб, ты не прав. Вот вообще! По всем пунктам! И твои предъявы мне неприятны! Сам хоть понял, в чем обвиняешь? Да, с футболкой я переборщила, но все остальное… Не я в годовых отчетах накосячила, я всего лишь нашла ошибку. Обвинять меня в том, что мои отчеты тебе понравились, – вообще бред. Я ставила показатели в том порядке, который удобен. Все! И извини, конечно, не я тебя в лифте зажимала – ты первый начал. В том что касается восстановления, – опять-таки извини, но умирать от оргазма я не планирую, по крайней мере не так быстро. И вообще! Если у тебя какие-то претензии, иди к Арсению Игнатьевичу! Он меня рекомендовал, ему и расхлебывать!

Уф! Все-таки «брют» это вещь!

– К Арсению Игнатьевичу? – переспросил инкуб ровно. – Знаешь, де… э… розочка, а я уже сходил. Сразу после того, как ты из офиса уехала.

Сердце кольнула иголочка страха, но я все равно вскинула подбородок и состроила надменную мордашку. А шеф добил:

– Арсений тебя не знает. Нет, не думай, будто твой липовый патрон сразу все выложил. Более того, он очень достойно сопротивлялся. Но я так не люблю, когда из меня идиота делают…

От жара, который охватил тело в момент поцелуя, даже воспоминаний не осталось, и ноги теперь совсем не от страсти подгибались.

– Глеб? – Это не я, это возникшая на пороге мама. – Глеб, Крис, идемте. Все готово.

Вот не могла на пять минут раньше появиться?

Мамуля скользнула взглядом по разгневанному шефу, по дочери, одетой в неприличную домашнюю одежду, а потом недопитую бутылку и одинокий бокал заметила.

Нет, вообще мамулечка женщина отличная, но…

– Кри-ис… Это что за дела? – процедила та, чей взгляд стал не многим добрее Глебовского. – И по какому поводу?

Честно говоря, повод есть, но озвучивать его стремно. Поэтому пришлось пожать плечами и сделать вид, будто вообще не при делах. Ну да, мама алкоголь не жалует, особенно днем, и уж тем более будним.

– Отец Кристины злоупотреблял, – пояснила свою реакцию та, которая уже не сердилась, а прям-таки убивала взглядом.

– Печально, – отозвался Глеб. Потом повернулся к родительнице, сказал очень серьезным тоном: – Алина Юрьевна, нам нужно поговорить. – И едва мамулечка сделала шаг в намерении тактично покинуть спальню, добавил: – Нет, вы не поняли. Я хочу поговорить с вами, лично. И разговор, как можете догадываться, серьезный.

Э… а вот теперь я не поняла. А я? Меня на этот разговор не приглашают?

– Крис, будь лапочкой, – бросил зеленоглазый. – Подожди тут.

Я? Жди?

– А ничего, что это мой дом?

Та, которая, по идее, всегда на стороне родного ребенка, моим возмущением не прониклась. Кивнула вконец охамевшему гостю и отправилась на кухню. Глеб, разумеется, следом. Мне же осталось стоять и глотать ртом воздух – нет, ну… ну что за дела?!

Эмоции? Они напоминали самый взрывной из коктейлей. Капелька жажды, страх, возмущение, обида и… да, злость. А еще «брют», но это так, не эмоция – катализатор.

Сидеть и ждать спокойно? Ну… я попробовала. В конце концов, у меня, как у любого человека, есть гордость!

Потом не выдержала, подошла к окну. Затем к шкафу, от него к письменному столу и обратно. В процессе нашла отброшенный Глебом пакет, в котором в самом деле лекарства от простуды были – вот ведь подлец! Нет бы крем от ушибов принести!

Вот эти самые лекарства меня и добили.

Стиснув зубы, на цыпочках вышла в коридор и подкралась к кухне.

Облом был ожидаем, но все равно обиден – дверь оказалась закрыта и ни звука, ни шороха не доносилось. Отдельной обидой, навеянной исключительно «брютом», стал тот факт, что дверь у нас глухая – я не только не слышала, даже силуэтов «парламентеров» не увидела!

Расстроенная и угнетенная, вернулась в свою комнату. Долила еще шампусика – чуть-чуть, ибо чем больше в бутылке останется, тем меньше будет жужжать мама. А спустя секунду пришла к выводу: я – умница! Ну и красавица, куда ж без этого?..

Дурных привычек у меня не так много, но есть одна совершенно неизживаемая и, как выражается мама, свинская – я чертовски не люблю относить стаканы и кружки в мойку. Зато мне очень нравится задвигать использованную посуду подальше – чтобы глаз не мозолила. Вот стакан, в котором некогда плескался какой-то сок, до сих пор стыдливо прячется за монитором…

Подхватив изделие китайских стеклодувов, мышкой прошмыгнула в ванную, а спустя еще минутку, прислонила уже чистый стакан к двери и приготовилась получать удовольствие.

Ну и получила.

– Да, Алина Юрьевна, я солгал. – Голос Глеба был слышен очень хорошо. – Я не коллега, я владелец компании, в которой теперь работает Крис.

Пауза – видимо, кое-кому дают возможность осознать информацию.

– А то, что между нами происходит… – брюнет шумно вздохнул. – Очень серьезно.

Опять пауза, но уже по иной причине – шеф собирается с мыслями.

– Понимаю, со стороны это выглядит глупо, ведь мы знакомы всего три дня. Но поверьте, Алина Юрьевна, мои намерения более чем серьезны. Зацепила она меня, причем крепко. Вы, полагаю, не знаете, в каком виде она на работу пришла?

– Знаю, – помолчав, призналась мамуля. – Я отговаривала, но…

Стало стыдно. Ну так, слегка.

– Вот с этого все и началось, – припечатал Глеб. – Я не стану вдаваться в подробности. Оправдываться, как понимаете, тоже не буду. Скажу только, что намерения у меня самые серьезные, поэтому я… прошу вашего согласия, вашего разрешения.

– А спросить разрешения у Крис не хотите? – фраза на выдохе, кое-кто в глубоком шоке.

Смешок. Следом притворно-возмущенное:

– Алина Юрьевна! Ну вы же ее знаете!