выхватывает стройного молодого человека, который немного позирует в его свете, а затем неспешно спускается к сцене. На нем фетровая шляпа и ладно сшитый зут-сьют[40] с преувеличенно широкими плечами. На лице у него усы, а во рту зажата сигарета.

Эдуардо завораживает. Все взгляды в комнате прикованы к нему и его вопиющей развязности.

Прямо перед тем, как подняться на сцену, мужчина останавливается возле стройной симпатичной блондинки в первом ряду. Он хватает ее за руку и тащит с собой на сцену, несмотря на ее протесты и явное смущение.

Затем Эдуардо разыгрывает юмористический номер – он просит девушку подержать для него цветок, тот немедленно опадает ей на грудь, и артист хватает цветок раньше, чем она успевает пошевелиться. Девушка вскрикивает. Затем Эдуардо учит ее танцевать довольно соблазнительное танго – двигаясь как настоящий профессионал, он вертит блондинкой словно манекеном.

Все это время мужчина отпускает шутки и колкости, заставляя аудиторию реветь от смеха. У него низкий приятный голос и легкий акцент.

Наконец, он сообщает девушке, что кончил с представлением, и просит поцеловать его в щеку. Когда она неохотно вытягивает губы, Эдуардо подставляет ей щеку, а затем в последнюю минуту поворачивается и целует ее прямо в губы.

Зрители, разумеется, в восторге. Они весело кричат и скандируют: «Эдуардо! Эдуардо!»

– Спасибо, друзья! Но прежде чем уйти – последний танец! – кричит тот.

Пока играет музыка, он быстро и порывисто двигается по сцене. Хватая свою фетровую шляпу, артист срывает ее с головы, распуская волну белокурых волос. Он срывает усы, а затем расстегивает пиджак, демонстрируя две абсолютно впечатляющие груди, полные и совершенно обнаженные, не считая пары красных кисточек на сосках. «Эдуардо» подпрыгивает и покачивается, заставляя кисточки вращаться, затем посылает толпе воздушный поцелуй, кланяется и покидает сцену.

Кэллам выглядит так, словно ему дали пощечину. Я смеюсь так сильно, что по щекам катятся слезы. Я видела шоу Френси уже трижды, и оно до сих пор выносит мне мозг. Ее умение ходить, танцевать и говорить как мужчина, даже смеяться как мужчина, просто невероятно. Она не выходит из образа ни на секунду до самого конца.

– Это Френси Росс, – говорю я Кэлламу, который до сих пор пытается прийти в себя.

– Это девушка Мясника? – изумленно спрашивает он.

– Да. Если верить слухам.

Я пользуюсь своим шансом расспросить Джаду, когда она приносит наши напитки. Виски со льдом для Кэллама и водку с клюквенным соком для меня.

– Хей! – говорит она. – Не виделись целую вечность.

– Точно! – улыбаюсь я в ответ. – Тут столько всего случилось.

– Я наслышана, – говорит Джада, бросая многозначительный взгляд на Кэллама. У нее крашеные черные волосы, куча пирсинга и губы с ярко-лиловой помадой. Ее отец раньше работал на моего, пока его не отправили в тюрьму за другие провинности. В частности, он пытался обмануть государственную лотерею. Все шло отлично, пока он случайно не выиграл два раза подряд, что выглядело слегка подозрительно.

– Видела шоу? – спрашивает меня Джада.

– Да! Френси просто лучшая. – Я наклоняюсь поближе и говорю тише, чтобы музыка заглушала мой голос. – Это правда, что она встречается с тем польским гангстером?

– Не знаю, – отвечает Джада, забирая с соседнего столика пустой стакан и ставя себе на поднос. Теперь она избегает моего взгляда.

– Да ладно тебе, – подначиваю я. – Я знаю, что вы с ней близки.

– Может, и встречаются, – невнятно произносит она.

– Он приходит сюда посмотреть на нее? – спрашиваю я.

– Нет, – отвечает Джада. – Я не видела.

Ей определенно не нравится эта тема. Но я еще не готова ее закрыть.

Кэллам протягивает руку под столом и аккуратно вкладывает сложенную купюру в ладонь Джады.

– Где она живет? – спрашивает он.

Джада колеблется. Она украдкой бросает взгляд на свою ладонь, чтобы посмотреть номинал.

– Желтое здание на Черри-стрит, – наконец говорит она. – Четвертый этаж пешком по лестнице. Он бывает там по вторникам – это ее выходной.

– Ну вот, – тихо говорю я Кэлламу, когда Джада уходит. – Если Заяц не выйдет на контакт после разгрома казино, мы достанем его во вторник.

– Да, – соглашается тот. – Еще не поздно – напиши своим братьям и спроси, нужна ли им наша помощь с казино.

Я как раз отправляю сообщение, когда Джада приносит нам еще по порции выпивки.

– За мой счет, – говорит она намного дружелюбнее, раз уж я закончила свой допрос. – Больше не пропадай так надолго.

Она подвигает мне водку с клюквенным соком. Я не планировала пить по второй, но раз уж это бесплатно…

– Спасибо! – говорю я и поднимаю стакан в ее честь.

– Следующая на сцене Рокси Роттен, – говорит Джада. – Это стоит увидеть.

Когда я подношу соломинку к губам, то вижу странный блеск на поверхности моего напитка. Я снова ставлю его на стол, глядя на стакан. Может быть, просто красный свет падает так на мой красный коктейль, но поверхность выглядит немного маслянистой. Словно стакан был вымыт недостаточно хорошо.

– Что такое? – спрашивает Кэллам.

Не уверена, что мне стоит это пить.

Я только собираюсь сказать супругу, чтобы он проверил свой напиток, как он залпом выпивает виски.

Свет гаснет, и ди-джей представляет Рокси Роттен. Рокси танцует стриптиз в зомби-гриме, и в приглушенном свете кажется, что по ходу выступления у нее теряются конечности. Наконец, в финале у нее отваливается голова. Свет зажигается, и удивительно целая Рокси стоит по центру сцены и демонстрирует собравшимся свое прекрасное зеленое тело.

– Пойдем? – спрашиваю я Кэллама.

– Твои братья ответили?

Я проверяю телефон:

– Еще нет.

– Поддон тогда. В смысле, пойдем. – Кэллам трясет головой. – Будешь допивать? – показывает он на новый напиток.

– Э-э… нет. – Я переливаю половину коктейля в первый стакан, чтобы Джада не сильно обиделась.

Я встаю и вешаю сумку на плечо. Когда Кэллам поднимается, его слегка пошатывает.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Ага, – мычит он. – Просто голова болит.

Кэллам довольно неуверенно держится на ногах. Дело явно не в виски – он выпил всего два шота, а я знаю по опыту, что муж может выпить гораздо больше и даже не захмелеть.

Вижу Джаду, которая стоит за барной стойкой, скрестив руки. Она напоминает злобную горгулью со своими лисьими ушами и темными губами.

– Давай выбираться отсюда, – бормочу я Кэлламу, положив его руку себе на плечо.

Это ужасающе напоминает день нашей первой встречи, когда я так же тащила по пирсу Себастиана. Кэллам весит не меньше и заваливается все сильнее с каждым шагом. Он пытается что-то сказать, но глаза закатываются, слова звучат невнятно и бессвязно.

Если я смогу довести его до машины,