Он вздохнул. Допил свой кофе.

— Прекрасный напиток, — пробормотал Факир, —боюсь, что такого качества не будет в их местной шарашке. Ну, где ваша машина счешскими полицейскими? Пойдемте туда. Я уверен, что мои адвокаты сумеютдоказать, какие чудовищные нравы царят в российских тюрьмах, куда меня нельзяэкстрадировать ни при каких обстоятельствах. И меня оставят в чешской тюрьме. Апо сравнению с нашими родимыми казематами это почти курорт. Просто КарловыВары. Я уж не говорю, что здесь дышится гораздо лучше, чем в могиле Знахаря. Вывзяли меня в хорошее время и в хорошем государстве. Кстати, я надеюсь, что моихпомощников выдадут России. Ведь турецкие тюрьмы — еще хуже.

— Документы уже оформляются, — сообщилДронго, — их выдадут на следующей неделе.

— Прекрасно, — Факир поднялся, огляделкафе, — это был изумительный отель. Он останется в моей памяти как лучшеевоспоминание. Между прочим, я не оплатил последние два дня. Полагаю, что теперьза меня обязан заплатить Интерпол. Или вы думаете иначе?

Он улыбнулся своему собеседнику. Дронго поднялся следом. Итоже улыбнулся. Свою партию он закончил. И эндшпиль остался за ним.

— Чему вы улыбаетесь? — спросил Факир. —Неужели получаете удовольствие от самой «охоты»? Вам нравится сажать в тюрьмутаких людей, как я? Это уже элементы садизма.

— Да, — ответил Дронго, — мне нравится дело,которым я занимаюсь. Вы же сами сказали, что я Факир на все времена. Вот я истараюсь. Изо всех сил.