мире лишь понаслышке. На самом же деле Верна оказалась куда более неприглядным местом, чем я ожидал. Низкие багровые облака, сильный завывающий ветер. Судя по сухости почвы – практически полное отсутствие воды и какой бы то ни было растительности. Все это, а также еще нечто неуловимое, что присутствовало, как казалось, в самой атмосфере того мира, производило поистине гнетущее впечатление.

Оглядевшись вокруг и прихватив снаряжение, мы неспешно двинулись в путь. Идти там, впрочем, было совсем недалеко. Поэтому примерно через час с небольшим мы уже увидели те широкие поля. Затянутые от края до края бледной паутиной, которая едва заметно колыхалась, явно не совпадая почему-то с порывами ветра, они мне сразу ужасно не понравились. Да и вряд ли могло быть иначе. Нечто чужеродное чувствовалось в них. Мерзкое и смертельно опасное. Да еще этот сладковато-тошнотворный запах, который доносился до нас оттуда. Однако отказываться и поворачивать назад было уже как-то глупо, и я, скрепя сердце, двинулся вслед моему приятелю. Он же, судя по всему, и вовсе не был удручен окружавшим нас унылым пейзажем и бодро шагал навстречу своей, как потом выяснилось, неминуемой гибели. Впрочем, его не Миссы убили и он не запутался в паутине. С ним все случилось иначе, но, – Скит посмотрел на слушателей, – об этом чуть позже.

Так вот, приблизившись к тем полям, мы осторожно, чтобы не задеть паутины, стали пробираться к одному из их центров. Центры – это такие большие полупрозрачные кристаллы, от которых в разные стороны и расходились нити тех паутин. Миссы их вроде там как специально устанавливали, чтобы привлекать свою добычу. С кристаллов же, а точнее, с их граней, и стекал тот самый муск, за которым мы пришли. Он скапливался в небольших студенистых лужицах под ними. Будучи сначала абсолютно прозрачным подобно слезе, он, по мере отвердевания, становился сперва мутновато-серым, потом светло-коричневым, а затем и буро-красным. И вот именно этот-то как раз темно-красный муск и скупали барыги, о которых мой приятель рассказал мне во время нашего с ним совместного полета.

Поначалу наше путешествие к кристаллам шло вполне себе спокойно. Паутина была с очень крупными ячейками, в которые мы и наступали. Правда, сами эти ячейки постепенно сужались по мере нашего продвижения к цели, но все же не настолько, чтобы мы не могли в них попасть. И вот, спустя всего каких-нибудь пятнадцать минут, мы уже у первого кристалла. А под ним, как мы и надеялись, был муск. Много. Мы отламывали его крупными кусками как затвердевшую смолу и складывали друг другу в рюкзаки, что висели за нашими спинами. Потом мы направились ко второму кристаллу.

– Слушай, Фитл, – обратился я к приятелю шепотом, – а нам уже не хватит того, что есть?

– Да хватит, конечно. Вот только…

– Что только? – я остановился. – Ты же сказал, что тебе надо с долгами рассчитаться или нет?

– Да надо, надо, чего встал? Но ведь на жизнь-то тоже нужно немножко прихватить, ну хоть самую малость.

– Нет, дорогой, – парировал я твердо. – Я тут только затем, чтобы помочь тебе. А богатство уже зарабатывай сам как хочешь. Так что здесь мое участие в этом твоем «предприятии» заканчивается, и я поворачиваю назад.

Фитл был явно не готов к столь жесткому ответу с моей стороны, отчего и буквально застыл на месте. Но вскоре, чуть поразмыслив, все-таки решил последовать за мной, побоявшись, видимо, лазить по паутине в одиночку. И, в общем-то, это решение спасло тогда ему жизнь. Поскольку едва лишь он двинулся в мою сторону, как буквально в полуорре от его головы просвистела белая паучья нить.

Это было так неожиданно, что в первый момент мы даже растерялись. Но армейский опыт все же взял свое, и мы, быстро спохватившись, изо всех сил пустились бежать. Не обращая уже внимания на то, что наступаем на паутину, мы неслись так, словно бы за нами гнался сам Горт. Да если по совести и сказать, то неизвестно еще, что было бы хуже. Оборачиваться мы не смели и только лишь изредка успевали поглядывать вниз, чтобы, не дай бог, не споткнуться. Но, как мы ни старались, жуткое шуршание и постукивание когтистых лапок о камни поля все приближалось. Их было явно много. И вот, когда зловещее поцокивание было уже совсем рядом и казалось, что нам не спастись, Фитл вдруг крикнул: «Ложись!» Повинуясь все той же армейской привычке к безоговорочному подчинению, я упал, а приятель мой упал рядом. После чего что-то звякнуло, скрипнуло и… нас накрыло бронированным защитным куполом. Это был обыкновенный складной армейский купол. И Фитл его явно где-то стащил. Он и раньше-то не отличался особой щепетильностью в подобных делах, но я еще никогда не был так рад этой его дурной привычке, как в тот момент.

В темноте мы начали ощупывать друг друга, пытаясь определить, кто где лежит. Потом включили фонарики, а затем услышали и зловещее шипение. Это были Миссы.

– К-кажется, я понял, почему их так называют, – проговорил мой приятель сбивающимся от страха и волнения голосом.

– Д-да уж, – ответил я, – шипят. А еще цокают так… жутко.

И действительно, по нашему куполу, который был, к счастью, очень надежным, кто-то легонечко так постукивал. С разных сторон. Словно бы старался отыскать в нем хоть какую-нибудь лазейку, чтобы добраться до его содержимого.

– Горт вам с лао! – крикнул Фитл, нервно усмехнувшись. А потом посмотрел на меня и почти уже нормальным тоном добавил, – ты чего ж это не стрелял-то, Скит?

– А ты чего? – нашелся я быстро с ответом. – А-а, молчишь? Вот и я про то же. Ты их, сколько там было-то, видел?

– Не-а, но не меньше сотни.

– Вот-вот. Много бы мы там с тобой успели настрелять. А они видел как… плюются.

И тут мы с Фитлом едва ли не всем своим существом почувствовали нечто отвратительное, отчего и разом посмотрели друг на друга. Вонь, там была жутчайшая вонь под нашим куполом. Что это было такое, мы сначала даже и не поняли. А когда посмотрели вниз… – Скит нервно выдохнул, – уж лучше бы мы этого и не делали. Я не буду вам, конечно, сейчас описывать все то, что мы тогда с ним увидели. Могу лишь только сказать, что лежали мы вовсе не на земле, и что кости были, пожалуй, наименее мерзким элементом того месива, что находилось под нами. Еще же там что-то медленно шевелилось, чавкало и ползало. В общем, такого кошмара и отвращения, как в тот день, я