class="p1">– Ты – маленькая язва, – обнимает меня Костя.

– Не могу создать ему крупных проблем, как вы, но если жена спустит на него всех собак, припоминая мои слова, а тесть добавит, я получу удовлетворение.

– И нам пора.

Островский оплачивает счёт, оставляя хорошие чаевые. Своими выпадами, я немного повысила градус его настроения. Сегодня он такой, завтра всё может измениться, вернув привычного Парето.

– Кстати, кто это был?

– Воронов, – уверенно отвечаю. – У мужа другой голос. Отличия практически незаметны для того, кто не знает. Кое-что не даёт мне покоя после рассказа о ревности Риты. Допустим, Рома встанет на место Воронова, сядет за него в тюрьму, а Зарецкая?

– Здесь всё проще простого. Незадолго до финального акта Шакал исчезнет. Возможно, изменит внешность с помощью пластики. Другое имя, правдивая история, подтверждённая фактами, список заслуг, и вот уже у мэра новый помощник, а у Риты новая любовь. Скорбящая вдова, выдержав положенный траур, выйдет замуж.

– Вдова? Вы намерены убить и Рому?

– Нет. Он-то мне как раз и не нужен. Но таких свидетелей, как правило, в живых не оставляют. Где гарантия, что спустя год или два Орлов не проговорится? Где гарантия, что я его не расколю, подослав своего человека в тюрьме? Если бы Воронов исчез и осел в другой стране, плевать на твоего мужа. Но с такой кормушки не соскакивают. Только не Шакал. Слишком жадный.

– Почему всё так сложно? – откидываюсь на сиденье и закрываю глаза, не в силах разобраться в замысловатых хитросплетениях.

– Потому что одни желают мести. Другие – выжить, во что бы то ни стало.

Внутри мучительно щемит. Понимаю, что затеянная Островским игра завершится независимо от появления в его жизни нас с Тасей. Не знаю, что сказать Косте, чтобы он изменил планы, и хотя бы попытался наладить свою жизнь без оглядки на прошлое. Но ему откровенно плевать на мои желания. Будь я на его месте, давно бы махнула рукой и создала что-то новое. Мне так кажется. Легко рассуждать, когда это не твои страхи. Поворачиваю голову, внимательно его рассматривая. Мысли о будущем волнуют меня, и хотелось бы, чтобы и Костя в нём был.

– Месть любой ценой?

– Да, – молниеносный ответ.

– Даже если, цена – я и Тася?

Островский делает глубокий вдох и молчит, отказавшись от комментариев. Но чем больше я думаю о том, во что ввязалась не по своей воле, тем больше переживаю за дочку. В горле стоит противный ком, а перед глазами пелена. Въезжаем на просторную парковку многоэтажного дома, больше похожего на комплекс. Костя останавливается, глушит двигатель, но не выходит из машины.

– В случае проблем у таких людей, как вы, первыми под раздачу попадают близкие. Они средство давления для достижения нужного результата, – начинаю неуверенно, высказывая свои страхи. – Намёк Зарецкого был предельно понятен.

– Я не совершаю ошибок, Лена.

– Просто хочу, чтобы вы помнили: ваша ошибка может стоить нам жизни. Знаю, вас мало трогает моя судьба, но помните, пожалуйста, о Тасе. Ей всего четыре, – не сразу понимаю, что плачу, небрежно смахиваю слёзы ладонью, но упорно хочу достучаться до Островского: – Она слишком маленькая, чтобы понять суть ситуации, в которой мы оказались. Дочка прониклась к вам симпатией с первого дня. Она верит. Почему – не знаю.

Костя наконец покидает машину, открывает передо мной дверь. Выхожу, не спрашивая, где мы и с какой целью приехали. Следую за ним, оказываясь в лифте. Едва сдерживаюсь, чтобы не разреветься. Выдержка подводит.

– Лена…

– Тася – самое дорогое, что у меня есть, – продолжаю, не дожидаясь его объяснений. – Ради неё я готова на всё. Даже на то, что считаю аморальным и неприемлемым. Только скажите, Константин Сергеевич, – поднимаю заплаканные глаза, сталкиваясь с пустым взглядом. Его не трогают женские слёзы. Сомневаюсь, что Парето вообще способен на чувства из разряда сострадания и жалости. Но я упорно бьюсь головой о стену. – Только скажите… – шепчу, глотая слёзы трясущимися губами.

Островский вталкивает меня в квартиру и закрывает дверь, погружая нас обоих в темноту. Не в силах больше сдерживаться, утыкаюсь лбом в его грудь и отпускаю себя, сотрясаясь в рыданиях. Какое-то время Костя остаётся безучастным, но затем обнимает, прижимая к себе, и гладит меня по голове. Не могу остановиться. События последних дней сметают эмоциональной лавиной, которая не поддаётся контролю. Снимает с меня пальто, пиджак, подхватывает на руки и куда-то несёт. Оказываюсь на кровати, Костя ложится рядом, оплетает руками и ногами. Проваливаюсь в безмятежность, продолжая всхлипывать на его груди, а, почувствовав себя в безопасности, через какое-то время засыпаю.

Глава 24

Просыпаюсь от звука будильника, который не желает замолкать. Противная трель раздаётся с правой стороны, и я шарю рукой, чтобы отключить раздражающую мелодию. Погружаясь в тишину, открываю глаза и осматриваю комнату. Большая спальня в серых тонах. На стуле одежда Островского, в которой он был вчера, а рядом мой костюм. Я в одном нижнем белье, вероятно, Костя меня раздел, чего я не почувствовала. Поднимаюсь и выхожу из комнаты, сразу попадая в нужную дверь – ванная.

В зеркале меня встречает женщина с опухшим лицом и красными глазами. Нещадно болит голова, и я массирую виски, чтобы хоть немного унять боль. Привожу себя в порядок и натягиваю мужской халат, который висит здесь же. Иду по коридору, заглядывая в каждую комнату и надеясь увидеть Островского. Нахожу его на кухне, сидящим за столом с кружкой кофе. Уловив движение, поднимает голову, изучая меня.

– Где мы?

– У меня. В моей квартире. В последнее время редко здесь ночую, да и живу набегами.

– Ну, да, – усмехаюсь, – сюда я точно не приду по первому зову. Далековато от моего коттеджа.

Опускаюсь на стул и подвигаю к себе кружку, нагло присваивая его кофе. Безумно вкусно, наверное, потому что его сварил Костя. Прямо передо мной прозрачный контейнер с кусочками десерта. Беру один из них и с жадностью уплетаю, запивая кофе.

– Вкусно?

– Сносно, – разглядываю кусочек, пытаясь определить состав начинки.

– Заказал несколько видов сладкой лазаньи, но ни один из них непохож на твой.

– У меня свой рецепт. В кондитерской так не приготовят. В кафе, где я работала, мои десерты хорошо продавались. Одно время Армен предлагать купить рецепт, но я отказала. Сейчас жалею. Были бы у меня деньги, ушла от Ромы, сняла жильё и никогда бы не встретила вас, – задумчиво смотрю на Парето, доедая кусочек и облизывая пальцы.

– Лена, как я и говорил мне нужно время. Возникли сложности с выводом оставшихся активов за