поравнялся со второй четверкой, когда женщина и трое ее компаньонов повернулись лицом. Гронский сбился с шага, споткнулся и едва не растянулся на камнях.

Вся четверка широко раскрытыми глазами смотрели перед собой. Их лица белым неестественным пятном выделялись на фоне расписанных тел. Словно по команде люди сделали шаг назад, прислонившись спиной к столпам. Камни как будто ожили. Их серые поры стали мягче. И они прилипли к обнаженным телам жертв. Теперь Георгий уже не сомневался, что он видит. Это был самый настоящий ритуал жертвоприношения.

— Да ну нафиг такие сны! — закричал он и бросился вперед. — Я теперь вообще спать не смогу!

Еще он был уверен, что после того, как он потерял сознание, его опять чем-то обкололи. Потому что ничем иным подобные галлюцинации он объяснить не мог. Да что за черт?! Он им что ходячая лаборатория для испытания запретных препаратов? Надо будет на свидании поговорить с Малешским. Может это как-то возможно прекратить?

Камни поглощали своих жертв. Втягивали их в себя. Орнамент на камнях вплавлялся в кожу, превращая людей в свое подобие. Георгий прыгнул вперед и вцепился в руку женщины с явным намерением вытащить ее назад. Он должен был разрушить этот сон, чтобы тот перестал владеть над ним и отпустил назад в его реальность. Но камень не поддавался. Или это жертва уже стала его единой частью?

— Я вам сейчас покажу части, — зло прошептал он сквозь стиснутые зубы.

Он со всей силы дернул за неподвижную кисть. Понимая, что дерни он еще сильнее и та осталась бы у него в руках. Поднял глаза на лицо женщины. И пораженно замер. Оно не выражало никаких эмоций, кроме безмятежности и спокойствия. Еще сильно удивляло почему никто не пытается его остановить. Он уже ничего не сможет исправить? И что бы он ни делал эти несчастные уже обречены? Ритуал никак не прекратить?

Что-то теплое и мягкое коснулось его пальцев. Георгий, чувствуя, что его волосы без преувеличения на самом деле полностью встали перпендикулярно голове, опустил глаза. Кисть женщины уже скрылась в Источнике и теперь камень принялся за его ладонь.

Он дернул что есть мочи, намереваясь освободиться любой ценой. Пусть даже он отдаст часть кожи на пальцах. Или сами пальцы. Но камень неожиданно легко выпустил его руку. Георгий отлетел от Источника и больно упал на спину, на разбросанные вокруг осколки камней.

Это же Руны! Вот бы сюда комитетчиков. Пускай бы порадовались. Это ж сколько же оружия можно сделать.

Тела жертв уже полностью скрылись в камне, оставляя непоглощенными только лица. Их глаза были открыты, и они смотрели на всех все с тем же всеобъемлющим умиротворением. Не в силах продолжать смотреть на это, он перевел взгляд ниже, на сами камни.

— Начало, истина, материя, — неожиданно прочитал он, что было написано на одном из столпов, — дар, длина пути.

Он перевел глаза на второй камень.

— Познание, сущность, торжество.

— Жар, холод, влага, твердь, матушка, всего живого, единое.

На третьем камне было больше всего понятных слов. Он перевел взгляд на последнее изваяние.

— Сила, борьба, остановиться…

Да, что же это за…

Волна энергии обрушилась на плато. Накрыла всех присутствующих, спустилась вниз по склону, заполнила ущелье и потекла дальше. Последнее, что увидел Георгий — лица, навсегда застывшие в камне.

Глава 20

Первое, что Георгий почувствовал, когда схлынула волна — воздух. Он был легким, невесомым и невероятно вкусным. Его хотелось втянуть в себя как можно больше. Вдохнуть полной грудью.

Полной грудью, увы, не получилось. При любом резком или даже более-менее полноценном движении в груди, ребрах, еще где-то в спине отдавалось болью. Он открыл глаза. Напротив, него было окно с решеткой, в которое монотонно бил ветер. Едва различимо кружилась в воздухе песочная взвесь.

На соседних койках лежали другие пациенты, доставленные сюда из Карьера. Еще две кровати были пустые. Чуть в стороне стоял аппарат для поддержания работы легких, который непрерывно пищал. Георгий понял, что именно этот натужный писк и выдернул его из сна. Если этот бред, посетивший его голову можно было назвать сном. Он посмотрел на руку — она была его. Посмотрел на вторую — эта была в гипсе. Но первая точно была его.

Рядом с аппаратом вертелась совсем молодая девушка в легкой защитной форме, в которой обычно ходит персонал, не заходящий за стены Карьера. Девушка постоянно тыкала пальцами в разные кнопки, пытаясь наладить работу техники и очень интеллигентно ругалась. Наверное, училась жить взрослой жизнью.

В следующее мгновение ее ладошка взлетела вверх, и она с силой ударила по несчастному прибору, который возмущенно пискнув на неожиданно высокой ноте, затих. Вряд ли надолго.

Так его никогда не заставить работать, это же не человек.

Лениво проползла мысль в голове пациента. И он с каким-то отстраненным отупением понял, что не смог бы ее повторить вслух. Однако закрывать глаза Георгий тоже больше не хотел. За дверью послышался женский голос и девушка, встрепенувшись, вышла из палаты.

Гронский скинул одеяло, осматривая себя. По всему его телу расползались иссине-фиолетово-черные кровоподтеки, несколько рваных ран, стянутых степлером и намазанных чем-то желтым. Он осторожно пошевелил руками, ногами и, стараясь не делать резких движений, встал с кровати.

У самой двери стоял кулер с водой. Очень простой, небольшого объема, с двумя кнопками подачи воды. Георгий залпом выпил три стакана, немного подумал и влил в себя четвертый. В голове заметно прояснилось, и он понял, что чувствует себя довольно сносно и даже бодро, если не считать заурчавшего желудка и уже привычной боли от иглы в шее. Все остальное почти не болело.

Сколько времени он пробыл в бункере? Что его ждет дальше?

Он огляделся вокруг себя. Перед глазами все еще стояли четыре столпа с застывшими в них лицами. Он еще долго этого не забудет. Что за бред живет в его голове? Как вообще такое может присниться?

Георгий обвел взглядом палату, пытаясь отвлечься. Аппарат для поддержания работы легких все так же стоял недалеко от окна. Он неуверенно подошел к нему. Пальцы привычно пробежали по гофрированным трубкам. Проверяя их на целостность.

— Гера, ты в доме мужчина или кто?

Ольга придает своему лицу очень серьезное выражение.

— Хочешь проверить? — он нарочито лениво отводит взгляд от экрана телевизора. — Пойдем в спальню.

— Нет, давай здесь! — она поджимает губы, и тут же закрывает их рукой, чтобы не выдать улыбку.

— Давай здесь, я не против, — он встает с дивана.

Теперь надо проверить соединение пневмонических магистралей.

— Я про наш аппарат,