тревожит, так это не то, что другие люди могут действовать, не согласуясь с категорическим императивом, а то, что весь не-человеческий мир может действовать, не согласуясь с ним, — что мир сам по себе может не подыграть. Объекты, ведущие себя странно, знакомые места, вдруг оказывающиеся совершенно неузнаваемыми, — весь неорганический мир внезапно оглядывается. Кант продолжает: «Конечно, разумное существо не может рассчитывать на то, что если бы даже оно само стало точно следовать этой максиме, то поэтому и каждое другое было бы верно той же максиме; равным образом не может рассчитывать оно и на то, что царство природы и целесообразное его устройство будут согласны с ним как членом, пригодным для возможного через него самого царства целей, т. е. будут благоприятны его надежде на счастье»[197].

Призрачное самоубийство

В XVII веке философ, оккультист и ученый Афанасий Кирхер разработал новое устройство, используя простой волшебный фонарь на свечах и стеклянные пластины. Созданная в ходе оптических опытов так называемая «фантасмагория» и ее способность производить движущиеся живые картинки связывалась Кирхером с некой виталистической жизненной силой. Такие устройства получили широкое распространение в культурных центрах Европы XVIII и XIX века, включая парижское Кабаре Небытия (Cabaret du Néant), где посетители, попивая абсент, могли насладиться шоу с призраками. Вскоре повсюду можно было увидеть шоу с волшебными фонарями и фантасмагорию, а также стереоскопы и другие оптические приспособления, многие из которых продавались в тогдашних популярных парижских пассажах. В витринах магических лавок были выставлены жуткие манекены, разорванные шляпы, обувь, перчатки, ожерелья, трости, очки, детские игрушки... разнообразные и быстро исчезающие амулеты эпохи. Неудивительно, что Вальтер Беньямин, в 1920-х годах живший в Париже, назвал современные товары европейских городов такой же фантасмагорией.

Используемая преимущественно в развлекательных целях, способность фантасмагории XVIII и XX веков очаровывать зрителя была воспринята всерьез поклонниками магии и оккультизма. В Лейпциге владелец кофейни, изобретатель и оккультист Иоганн Шрёпфер разработал свою собственную фантасмагорию, которой он поделился со своими друзьями-масонами. Шрёпфер сам превратился в фантасмагорию. Он был настолько захвачен силой воздействия фантасмагории, живостью ее образов, что во время одного из сеансов провозгласил, что она способна оживить мертвого. Говорят, что в 1774 году Шрёпфер попытался доказать свою теорию, совершив прямо на сцене самоубийство. Последующая попытка воскрешения, однако, не оказалась успешной.

Аргумент для категорического императива

«Я не прочел столько книг, сколько вы, но если они делают вас несчастными, я не собираюсь их читать».

Гимн ужасу

«...Все понятия и вместе с ними все основоположения, хотя бы они и были вполне возможны a priori, тем не менее относятся к эмпирическим созерцаниям, т. е. к данным для возможного опыта. Без этого [условия] они не имеют никакой объективной значимости и суть лишь игра воображения или рассудка своими представлениями»[198].

Философы, такие как Кант, говорят нам, что наши чувства подобны очкам, которые мы никогда не сможем снять. Если философия является формой колдовства, то, как насчет физики, которая загадочно говорит нам о волнах, частицах и струнах? И философия и физика прибегают к помощи разума, чтобы раскрыть нам самое неразумное из суждений — что этот мир не является «нашим» миром, напротив, он есть мир без человечества, мир, который бесстрастно переносит показную сцену, которую мы поставили в его центре, с нами в главной роли, произносящими бесконечные солилоквии о непостоянстве. Если философия — это форма магии, то физика — это некромантия. Возможно, поэзия идет еще дальше — псалом.

Нечестивая материя

В городе Сиена, в базилике Сан-Доменико, находится голова святой Екатерины Сиенской, мистика и теолога XIV века, активной участницы религиозной политической деятельности своей эпохи. Голова Екатерины, которую иногда называют «Святой головой» или «Священной головой», хранится в богато украшенной серебряной раке в форме миниатюрного готического храма. Издавна считается, что она обладает чудодейственными способностями. Голову Екатерины первоначально поместил в базилику Раймонд Капуанский, монах-доминиканец, который был одновременно исповедником Екатерины и ее агиографом. После смерти Екатерины возник спор о том, где должны храниться ее мощи: в Риме, где находятся главные иерархи Церкви и где она умерла, или в Сиене, ее родном городе? Согласно одной из часто повторяемых легенд, Раймонд, пытавшийся вернуть тело Екатерины обратно в Сиену, понял, что церковные власти никогда не допустят этого. Поэтому он отделил ее голову от тела и, положив в мешок, вынес ее из Рима. Но его остановили охранники. Когда они посмотрели в мешок, то увидели, что он наполнен розами. Они вернули мешок Раймонду и разрешили идти дальше в Сиену, где, как говорят, отрубленная голова Екатерины вновь материализовалась.

Голова Екатерины является одной из многих реликвий христианских святых, сохранившихся до наших дней. Список реликвий только в христианстве длинен и разнообразен. Он включает в себя руку Терезы Авильской, руку Марии Магдалины и Туринскую плащаницу, ткань, на которой, как говорят, отпечаталось лицо Иисуса и которая сохранила его изображение. Сообщается, что после смерти Клары Ассизской у ее тела пришлось выставить охрану, потому что последователи толпились у трупа, пытаясь заполучить частичку ее тела. Когда было обнаружено, что у трупа Антония Падуанского есть нетленные части — язык, челюсть, левая рука и кисть — они были отделены от остальной части трупа и заключены в отдельные реликварии. Для таких реликвий изготавливали специальные сосуды, богато украшенными узорами, которые символизируют хранящуюся в них часть тела. Гробницы, давно скрытые от глаз посторонних, были раскопаны и выставлены на обозрение, трупы в склепах сделали видимыми через смотровые окна на полу.

Хотя почитание реликвий в христианстве началось еще в III веке, распространение эта практика получила в позднем Средневековье. Современному секуляризованному взгляду это может показаться странным, но теории и практики, связанные с реликвиями, указывают на более общие вопросы, касающиеся нашего телесного и материального существования в качестве людей, как и пределов нашей способности полностью постичь эту материальность. Как отмечает историк Средневековья Кэролайн Уокер Байнум:

Преображенные статуи, чаши, облатки, одежды, мощи и даже курганы, к которым верующие совершали паломничество в XIV и XV веках, представляли собой и теоретическую и практическую проблему для религии, считавшей, что весь материальный мир создан Богом и, следовательно, был его проявлением... Вопросы о том, как ведет себя материя — как обычным, так и чудесным образом, — будучи в контакте с бесконечно могущественным и в конечном итоге непостижимым Богом, были ключевыми для набожности и теологии[199].

Святая материя,