Шрифт:
Интервал:
Закладка:
48
Лотреамон. Песни Мальдорора / пер. с фр. Н. Мавлевич // Лотреамон. Песни Мальдорора; Стихотворения; Лотреамон после Лотреамона. Μ.: Ad Marginem, 1998. Песнь 11.15. С. 177-178.
49
Там же. Песнь IV.1. С. 213-214.
50
Isidore Ducasse, Comte de Lautréamont, Maldoror: The Complete Works of the Comte de Lautréamont, trans. Alexis Lykiard (Cambridge: Exact Change, 1994), p. 276. Рецензия была опубликована в: La Jeunesse 5 (Sept. 1868).
51
Арто A. Письмо о Лотреамоне / пер. с фр. С. Дубина // Лотреамон. Песни Мальдорора; Стихотворения; Лотреамон после Лотреамона. Μ.: Ad Marginem, 1998. С. 438.
52
Оригинальное итальянское название — La carne, la morte e il diavolo nella letteratura romantica («Плоть, смерть и дьявол в романтической литературе»).
53
Mario Praz, The Romantic Agony, trans. Angus Davidson (New York: Meridian, 1963), p. 163.
54
Лотреамон. Песни Мальдорора / пер. с фр. Н. Мавлевич // Лотреамон. Песни Мальдорора; Стихотворения; Лотреамон после Лотреамона. М.: Ad Marginem, 1998. С. 292.
55
Бретон А. Предисловие к «Сочинениям» Лотреамона / пер. с фр. М. Блинкиной // Там же. С. 426.
56
Арто А. Письмо о Лотреамоне / пер. с фр. С. Дубина // Там же. С. 439.
57
Maldoror, p. 258. Из письма к Пуле-Маласси, 23 октября, 1869.
58
Peter Nesselroth, Lautréamont’s Imagery: A Stylistic Approach (Paris: Droz, 1969), p. 69. Такой же подход используется в работах, связанных с журналом Tel Quel, самым известным примером которых является книга Юлии Кристевой «Революция в поэтическом языке».
59
Alex de Jonge, Nightmare Culture: Lautréamont and “Les Chants de Maldoror” (New York: St. Martin’s, 1973), p. 82.
60
Ibid., p. 84.
61
Alain Paris, “Le Bestiare des Chants de Maldoror,” in Quatre Lectures de Lautréamont (Paris: Nizet, 1972), p. 6.
62
Башляр Г. Лотреамон / пер. с фр. Μ. Ю. Михеева // Избранное: Поэтика пространства. Μ.: РОССПЭН, 2004. С. 282.
63
Там же. С. 282-283.
64
Там же. С. 351. Перевод изменен.
65
Там же. С. 283.
66
Там же. С. 294.
67
Там же. С. 333.
68
Там же. С. 304. Перевод изменен.
69
Лотреамон был не первым, кто предложил это пересечение — его можно обнаружить и в ранних бестиариях и тератологиях эпохи раннего модерна, где язык науки смешивается с языком вымысла. Более важно, что эта точка [схождения] вновь стала предметом теоретического рассмотрения в обсуждении Делёзом и Гваттари животности у Кафки и в понятии «антиметафоры», разбираемом Акирой Липпитом в книге «Электрическое животное» (Electric Animal).
70
Башляр Г. Лотреамон. С. 356.
71
Аристотель. О душе / пер. с др.-греч. П. С. Попова // Сочинения в 4-х томах. Μ.: Мысль, 1976. T. 1. С. 394.
72
Там же. С. 395.
73
Разновидность психического расстройства, характеризующегося неконтролируемым бешенством и агрессией в отношении окружающих. Первоначально амок считался специфическим заболеванием только у жителей Малайзии и соседних регионов (малайск. amoq — «впасть в слепую ярость и убивать»).
74
Башляр Г. Лотреамон. С. 354.
75
Там же. С. 286. Перевод изменен.
76
Liliane Durand-Dessert, La Guerre Sainte: Lautréamont et Isidore Ducasse (Nancy: Presses Universitaires de Nancy, 1991), p. 3, перевод на англ. автора.
77
Башляр Г. Лотреамон. С. 357. Самая слабая часть анализа Башляра — и в эту ловушку попадают не только исследования «Песен Мальдорора» — отказ полностью принять абсолютный антигуманизм, который пронизывает все произведение. В конечном счете для Башляра животность «Песен Мальдорора» рассматривается как свидетельство неких сверхчеловеческих способностей к воображению и порождению форм — даже когда текст яростно восстает против человека. Для Башляра животность «Песен Мальдорора» в действительности связана с поэзией, созданием новых форм, которые Башляр называет «проективной поэзией» или просто «открытым воображением». Последовательные, непрерывные и агрессивные трансформации, происходящие в «Песнях Мальдорора» стали рассматриваться как свидетельство выхода человека за пределы животного и в конечном счете за пределы самого себя. Башляр пишет: «Тут человек предстает как сумма жизненных сил, как некое сверхживотное, обладающее сразу всей возможной животностью» (с. 290). Действительно, многие из классических исследований «Песен Мальдорора» стремятся преобразовать этот антигуманизм в обновленный, романтичный гуманизм, который превозносит неопределенные свойственные человеку способности, такие как, например, «поэтическое воображение» и т. п. Хотя мы можем согласиться с попытками Башляра вывести животность за пределы «конкретного животного», остается неясным, как такая «строго очищенная от