Она вспомнила, как Илий поддерживал Тайру, когда Мадрук отправился в путешествие в пещеру, как он успокаивал ее, когда Тайра узнала о любви мужа к Арис. Илий всегда оказывался рядом с Тайрой именно в те моменты, когда ей нужна была поддержка, и, может, близость и нежность Илия и помогла Тайре пройти сквозь весь этот ужас. И это притяжение, существовавшее между ними, было настолько очевидно, что Арис поразилась, как она раньше этого не замечала.

Как она могла быть настолько слепой и не видеть?! Как они могут быть настолько слепы и не позволять этой любви проявиться?! Она вспомнила, что, когда видела Тайру с Мадруком, их обоих словно лишали энергии, казалось, что они гасили друг друга, Тайра становилась блеклой и вялой, а Мадрук — слабым и безвольным. Но стоило им переключиться на других людей, как они тут же оживали. И сейчас, наблюдая за Илием и Тайрой, Арис отмечала эту игру энергий между ними, пробегающие разряды, заставляющие Тайру краснеть и кокетливо склонять голову, слушая Илия. Эта любовь уже была между ними. Но они просто не обращали на нее внимания, не замечая и отгоняя, увлеченные погоней за миражами. Илий мечтал об Арис, а Тайра требовала любви Мадрука. А если бы они оба признались себе, то обрели бы не суррогат, а настоящее счастье. Весь мир помогал им в этом, но они упорно не замечали того, что было так близко.

— Арис, почему ты плачешь? — Она вздрогнула от голоса Мадрука. — Я видел, ты разговаривала с Тайрой… Ты расстроилась, что она потребовала, чтобы мы больше не виделись и не говорили друг с другом?

— И ты согласился на это? — Арис посмотрела на Мадрука и увидела в его глазах такую тоску, что ей стало даже страшно.

— Это всего на три месяца. Я принял решение, я сделал свой выбор и готов принять все, что связано с ним. И если ради счастья моего сына я должен отказаться от тебя, то я смогу это сделать, даже если буду страдать. Поверь, мне было сложно сделать этот выбор, потому что я все еще люблю тебя.

— Но если ты любишь меня, зачем ты отказываешься от любви? — недоумевала Арис.

— Просто сейчас любовь к сыну важнее меня и моей любви! Я сделаю все, что от меня зависит. Прости, если причинил тебе боль! Как ты прожила все это время?

— Пыталась выжить и превратить боль в силу и перестать любить тебя! — ответила Арис.

— Получилось? — тихо, почти с отчаянием спросил Мадрук.

— Пока не очень! Зачем мы издеваемся над собой? Мы же любим друг друга. Может, Тайре будет лучше с другим мужчиной? Посмотри, как они с Илием смотрят друг на друга!

— Это меня не особенно волнует. Что я могу от них требовать в ситуации, когда сам не могу перестать думать про тебя?

— И что делать мне? Ждать, пока вырастет твой сын, продолжая тебя любить?

— Нет, я не могу и не хочу требовать этого от тебя! Нельзя жить миражами и мечтами, нельзя жить будущим, нужно жить настоящим, наслаждаясь каждой минутой и принимая все, что предлагает мир.

— А если мир мне предложит новую любовь?

— Значит, тогда ты будешь решать, что и кого выбираешь ты. Арис смотрела на Мадрука, слушая и не слыша его. Она больше прислушивалась к тому, что происходит внутри нее, и удивлялась. В ней была только любовь и спокойная уверенность в том, что если эта любовь нужна миру и нужна им, то все решится само собой для блага всех: и Тайры, и Мадрука, и их сына, и Илия. И если это ее мужчина, то они будут вместе, а если судьба приготовила для нее что-то иное, значит, так тому и быть.

Мадрук внимательно наблюдал за Арис, словно читая все ее мысли.

— Арис, мы же увидимся в марте на играх с быками? — полуутвердительно-полувопросительно поинтересовался он.

— Не знаю, — ответила Арис, — может, мы увидимся раньше, а может быть — никогда.

— Но ты же должна быть на празднике как главная жрица храма Луны! — уже удивился Мадрук.

— Неизвестно, — пожала плечами Арис, — что случится за эти три месяца, может, я куда-нибудь уеду, выйду замуж или со мной что-то произойдет. Ты же сам сказал, что я должна быть открыта ко всему, что предложит мне мир. Ты когда-то сказал мне: «Дай время времени». Время все расставит на свои места.

Арис встала на цыпочки, легко прикоснулась к его щеке и ушла, растворившись в толпе гостей.

Арис шла по залу, даря розу из своего сердца всем, с кем встречалась взглядом. Ей было не грустно, а спокойно от понимания того, что что-то закончилось, и что-то новое начинается. Первый раз в своей жизни она не убегала от любви, а шла в нее до конца.

— Арис!

Почувствовав, что кто-то тронул ее за плечо, она обернулась и встретилась взглядом с Десмой.

— Как же я давно тебя не видела! — воскликнула Арис. — Где ты пропадала?

— После весеннего праздника я уехала на другой конец острова и там встретила мужчину.

— И что случилось потом?

— Мы расстались, — спокойно ответила Десма.

— И как ты чувствуешь себя сейчас?

— Я? — Десма задумалась. — Наверное, хорошо.

— Почему «наверное»? — удивилась Арис.

— Потому что внешне все хорошо, а внутри — жерло вулкана, в котором я сгораю. Помнишь, ты говорила, что я могу прийти в храм и жить там?

— Конечно, а почему ты хочешь уйти в храм?

— Я устала от потерь и разочарований. Я хочу просто побыть наедине с собой. Мне хочется спрятаться от мира и, может, от самой себя, погрузиться в ритуалы, в служение богине Луны, набраться мудрости и сил.

— Как же я тебя понимаю, лучшее средство от жизненных трагедий — время, посвященное себе, — усмехнулась Арис.

— Ты это говоришь и про себя? — подняла бровь Десма. — Вернувшись из изгнания, я узнала про твой роман с Мадруком. Тайра празднует победу, ей все-таки удалось избавиться и от тебя, а не только от меня! Самое лучшее средство — изгнать соперницу из дворца!

— Я не боролась, я просто любила, а она сражалась! Хотя, может, это и была борьба между любовью и расчетом. Пока расчет победил! Но кто знает, проиграть сражение не значит проиграть войну, — пожала плечами Арис.