Элиас не обратил внимания на помеху.

— Да, случай непростой, — согласился мой друг, сделав глоток кофе. Было видно: ему хочется поговорить о пьесе, но что-то в этом деле его привлекало.

— Похоже, — объяснил я, — кто-то не хочет, чтобы я открыл правду, скрывающуюся за этими смертями. Два дня назад на мою жизнь покушались.

Теперь Элиас меня внимательно слушал, без сомнения. Я поведал ему о встрече с экипажем, особенно подчеркнув последние слова нападавшего.

— Это не простое нападение, — заметил он, — ты говоришь, бандит знал, что ты еврей. Те, кто убил Бальфура и твоего отца, явно не желают, чтобы правда была раскрыта.

Я уже видел такой блеск в глазах Элиаса, когда он помогал мне в сложных ситуациях. По правде говоря, такой блеск появлялся у него, когда он помогал мне в ситуациях, касающихся молодых привлекательных женщин. Тем не менее было видно, что расследование вызвало у Элиаса живой интерес.

— Эти негодяи приложили немалые усилия, чтобы скрыть свои делишки, и, похоже, приложат еще большие усилия, чтобы их тайна не была раскрыта. Разоблачить их будет трудно.

— Больше, чем трудно, — вздохнул я. — Боюсь, невозможно. Я привык идти по следам, которые люди всегда по неосторожности оставляют. Теперь же я имею дело с людьми, которые были так осторожны, что не оставили никаких следов. Более того, они сумели завуалировать свои деяния. Я просто не понимаю, что мне делать.

— Да. — Элиас задумался. — Должен быть след, но не такой, какой ты обычно ищешь. Если нет свидетелей, это должен быть след от идей и мотивов. Тебе придется строить предположения, ты понимаешь, но это не проблема.

— Предположения никуда меня не приведут. — подумал, не витает ли Элиас в облаках, когда мне была необходима ясность его ума. — Когда ко мне обращается человек с просьбой найти должника, разве я строю предположения о том, где я могу его найти? Конечно нет. Я узнаю все, что возможно, о его жизни и привычках и ищу его там, где я уверен, что найду его.

— Ты ищешь его там, где ты предполагаешь его найти, поскольку ты не знаешь, что он будет там, куда тебя привела догадка. Уивер, ты строишь предположения каждый день. Тебе нужно будет строить более масштабные предположения, и только. Как тебе известно, Локк написал, что человек, который не верит в то, что нельзя просто продемонстрировать, может быть уверен лишь в том, что скоро умрет. Для твоего случая в этом, возможно, больше правды, чем мог предположить Локк.

— Элиас, это всего лишь игра слов. Такие игры мне не помогут.

— Вовсе нет. Я уверен, ты чаще действуешь, опираясь на догадки, чем тебе кажется. В данном случае тебе придется делать обоснованные предположения и действовать, как если бы они были фактами. Твоя задача — искать общее и делать выводы о частном, так как общее и частное всегда взаимосвязаны. Вспомни, что господин Паскаль пишет о христианстве. Он пишет, что, поскольку христианская вера обещает вознаграждение за соблюдение законов и наказание за их несоблюдение, а отсутствие христианской веры не обещает ни того, ни другого, здравомыслящий человек выберет христианскую веру, так как таким образом он получает максимальную возможность вознаграждения и минимальную возможность наказания. Но христианская вера не имеет отношения к тебе, и я могу предположить, что Паскаль допускал, что христианство — единственная вера, доступная здравомыслящему человеку. Подобный ход мысли — как раз то, что позволит тебе разрешить это дело, так как ты должен работать с вероятностью, а не с фактами. Если ты будешь иметь дело с тем, что вероятно, рано или поздно ты узнаешь правду.

— Ты хочешь сказать, что в данном случае я должен выбирать пути расследования случайно?

— Вовсе не случайно, — поправил он меня. — Если ты чего-то не знаешь со всей определенностью, но делаешь обоснованные предположения и основываешь на них свои действия, ты получаешь максимальную возможность узнать правду при минимальной возможности ошибки. Если не предпринимать никаких действий, ничего не узнаешь. Великие математические умы прошлого века — Бойль, Уилкинс, Гланвилл, Гассенди — выработали правила, которыми следует руководствоваться, если хочешь раскрыть эти убийства. Ты должен исходить не из того, что говорят твои глаза и уши, а из того, что считает вероятным твой разум.

Элиас, отставив чашку с кофе, теребил свои пальцы. Когда он полагал, что непогрешим, он тотчас начинал что-то нервно теребить. Я иногда удивлялся, как он решается пускать кровь у пациентов. Он так свято верил в целительную силу флеботомии, что его руки могли отказать ему от одной мысли о том, какой мощью обладает кровопускание.

Признаюсь, я даже не подразумевал, как важно то, о чем мне сказал Элиас. Я даже не понял, что он пытался помочь изменить саму систему моего мышления.

— И как узнать, когда я должен начинать строить предположения и действовать, исходя из вероятного?

— Ты недооцениваешь свой интеллект. Мне кажется, ты думаешь подобным образом все время. Но поскольку ты не образован в области философии, ты не различаешь типов мышления, которыми пользуешься. Я с радостью одолжу тебе кое-что из моих книг.

— Знаешь, Элиас, твоих умных книг я не осилю. К счастью, у меня есть ты, и ты можешь отыскать в них что-нибудь для меня полезное. Что говорит философия господина Паскаля в связи с интересующим нас делом?

— Дай подумать, — сказал он, в задумчивости посмотрев в потолок.

Должен сказать, мне никогда не приходилось скучать с Элиасом, так как он был очень разносторонним человеком.

— Есть человек, — начал он, не спеша, — после смерти которого открылось, что он разорен. Его сын полагает, что самоубийство подстроено и что разорение связано с его смертью. То есть что его убили, дабы разорить. Естественно, — задумчиво продолжал Элиас, — убийца не был обыкновенным вором. Нельзя просто так завладеть акциями, принадлежащими другому человеку. Их нужно предъявить в соответствующее учреждение и перевести на другое имя.

— Что это за учреждение? — спросил я.

— У Банка Англии монополия на эмиссию государственных бумаг, но, разумеется, есть также «Компания южных морей», «Ост-Индская компания» и другие.

— Да, в последнее время мне часто приходилось о них слышать. В особенности о банке и о «Компании южных морей». Но откуда ты об этом знаешь?

— Знаешь, я немного интересуюсь фондами. — Он с гордым видом осмотрелся вокруг, словно был хозяином кофейни «У Джонатана». — И поскольку я в своем роде завсегдатай кофеен, мне кое-что известно о фондах. Я приобрел несколько ценных бумаг, которые принесли неплохой доход, но меня преимущественно интересуют проекты.

Думаю, когда Элиас появился на свет, прожектеры и махинаторы всего мира выпили по бокалу за его здоровье и еще по одному за здоровье его родителей. За время нашей дружбы с Элиасом он вложил деньги (и потерял их) в такие проекты, как ловля сельди, выращивание табака в Индии, строительство корабля, плавающего под водой, превращение соленой воды в пресную, производство доспехов, защищающих солдат от мушкетных пуль, сооружение двигателя, который работает на паре, создание пластичной древесины и выведение съедобной породы собак. Однажды я высмеял его за то, что он вложил пятьдесят фунтов (которые взял в долг у ничего не подозревающих друзей, включая меня самого) в проект, «предназначенный сделать огромные деньги с помощью средств, которые произведут ошеломляющее впечатление, когда станут известны».