По Лекционному Залу пробежал шёпот, но профессор Света поднял посох, и все угомонились.

— Мы, Высочайшие Академики Санктафракса, — заговорил профессор Света, — с прискорбием сообщаем общественности о безвременной кончине декана факультета Всех Облаков Хакса Востилликса.

— Мы провели расследование, изучили все показания и улики, — продолжил профессор Тьмы, — и пришли к заключению.

— Что Хакс Востилликс был убит! — закончил профессор Света.

В Лекционном Зале стояла мёртвая тишина. Все уже знали, что Хакс Востилликс умер насильственной смертью, и у каждого на этот счёт была своя теория. На Ступенях Виадука и в трапезной Восьми Дверей только об этом и говорили. Но традиция требовала, чтобы последнее слово было за Высочайшими Академиками.

— У многих были причины ненавидеть декана факультета Всех Облаков, — прогудел профессор Тьмы. — Например, у деканов, снятых Хаксом Востилликсом с занимаемых ими постов.

— Фенвила Вендикса, Арборетума Сиклбау и покойного Филиуса Эмбертина. — вставил профессор Света.

— Мы признали их невиновными по всем статьям! — заключил профессор Тьмы.

— В вечер перед убийством Хакса Востилликса один воспитанник нёс в покои декана факультета Всех Облаков ужин, но перед дверью его остановил глава привратников Дексиель Ксексис, — сообщил профессор Света.

— Воспитанник утверждает, что Ксексис забрал у него поднос и поставил на него вазочку со сластями, прежде чем лично внести ужин в покои, — прогремел профессор Тьмы.

— В вазочке лежали яйца дремучих ос в меду и ягодном сахаре, напоминающие по вкусу конфеты, — провозгласил профессор Света.

— Ночью осы вылупились из яиц и набросились на желудок несчастного, пока не съели его изнутри! — заключил профессор Тьмы.

Лекционный Зал зашёлся криками, академики неистовствовали, такого поворота событий никто не ожидал. Профессор Света снова поднял вверх свой посох, призывая к тишине.

— Мы постановили, что глава привратников Дексиель Ксексис, опасаясь вспыльчивого нрава своего господина, пошёл на жестокое и хладнокровное преступление! — хором произнесли Высочайшие Академики. — Сейчас в Рыцарскую Академию вернулся мир и порядок, а жуткая зима прошла, да будут благословенны Небеса!

Зал вторил академикам радостными криками.

— Забудем же распри, как дурной стон, — призвал профессор Света.

— И вернёмся к нашим наукам, — поддержал его профессор Тьмы.

По сигналу профессора Света летучая кафедра опустилась вниз, Высочайшие Академики вылезли на причал и прошествовали к выходу, где их поджидал худощавый старшекурсник с быстрыми бегающими глазками. Юноша затравленно озирался по сторонам и изо всех сил старался стать незаметным.

— Это всё? — с надеждой спросил он Высочайших Академиков. — Мне можно вернуться к занятиям?

— К каким занятиям? — вздохнул профессор Света. — Игре в прятки по школам Виадука?

Воспитанник зло поглядел на профессора и повернулся к своему покровителю.

— Я рассказал всё, что знаю, — взмолился он. — Позвольте мне уйти?

— Погоди, друг мой. — Профессор Тьмы положил руку на плечо юноше и вывел его из Лекционного Зала. — Ты должен ещё кое в чём нам помочь.

Вилникса Подлиниуса было нелегко смутить, но сейчас, следуя за Высочайшими Академиками по лабиринту коридоров, он чувствовал себя не в своей тарелке. Они вышли на улицу, запетляли по мостовым и вскоре остановились перед Школой Света и Тьмы. Войдя в тяжёлые двери, они поднялись по роскошной мраморной лестнице и оказались в просторном холле. У Вилникса замерло сердце.

Он стоял перед кабинетами профессоров, в которые вели две двери — чёрная и белая. Последний раз Вилникс был здесь много месяцев тому назад. В тот вечер профессор Тьмы определил его в воспитанники Рыцарской Академии.

Вилникс был не единственным, кто ждал тогда судьбоносного решения. Рядом на старой скамье сидел сын воздушного пирата Квинтиниус Верджиникс.

Вилникса охватила слепая ярость.

Почему его гениальный план провалился? Каким образом Квинт и глупая, избалованная девчонка остались в живых? Это было загадкой. Пока что парочка держит язык за зубами, но как долго это продлится? Вилникс устал прятаться в грязных чуланах и сырых подвалах. Необходимо что-то предпринять. Придумать, как разделаться с врагами раз и навсегда.

— Заходи, Вилникс. — Профессор Тьмы распахнул дверь и жестом пригласил юношу внутрь.

Вилникс покорно перешагнул порог кабинета своего покровителя. Здесь не горели, как в комнате профессора Света десятки лампад и свечей. В покоях профессора Тьмы было темно, на окнах висели тяжёлые шторы, единственным светлым пятном был старый тусклый канделябр из лунного камня.

Вилникс никогда прежде здесь не бывал, даже когда принёс профессору Тьмы потерянный телескоп. И сейчас он был не уверен, что рад такой чести. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Вилникс смог различить окружающие его предметы. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, на многочисленных столиках пылились склянки и незнакомые стеклянные и серебряные приборы. А у статуи древнего учёного сидели на мягком длинном диване Квинт и Марис.

— Вы ничего не можете доказать! — выпалил Вилникс, кидаясь к двери, но путь ему преградил профессор Света. — Я просто был курьером. Юноша в маске и тёмных очках попросил передать ей письма. — Он указал на Марис. — Я не думал, что делаю что-то дурное. Наверное, кто-то из глупых друзей Квинтиниуса зло над нами пошутил. — Он умоляюще взглянул на профессора Тьмы. — Поверьте, я невиновен! Балконы Обсерватории Лофтуса совсем старые. Неудивительно, что один отвалился. Всё из-за мороза. Да, точно, виноват мороз.

Щёки Подлиниуса пылали, по лбу струился пот. Профессор Тьмы молча смотрел на своего подопечного. Наконец он тяжело вздохнул.

— Ох, Вилникс, Вилникс…

Тем временем профессор Света приблизился к окну.

— Выходи, Глит, — позвал он.

Тёмная штора отодвинулась, и желтоглазый худой академик вышел из своего укрытия.

Вилникс затравленно смотрел на художника из Школы Цвета и Светотени.

— Я никогда прежде не видел этого человека! — выпалил он.

— Зато он видел тебя, мой дорогой Вилникс, — тихо произнёс профессор Тьмы.

Художник улыбнулся и кивнул.

— Мы не можем доказать, что ты был автором фальшивых писем к Марис, — сказал профессор Света. — И мы не можем доказать, что ты обманным путём добыл образец почерка Квинта.

Лицо Вилникса исказилось от неприкрытой ненависти.