– Да уж, – вздохнула Елена.

– Тужься! – скомандовала Андромахе колдунья. – Собери все силы и тужься!

Она сложила одну из простыней в полосу, приложила ее к верху живота роженицы и, подав концы вставшей у ее ног Елене, также резко скомандовала:

– Как скажу, тяни! – И снова взялась за едва живую Андромаху: – Собери все силы, осталось чуть-чуть.

– Не… могу… – прошептала та.

Старуха дала ей глотнуть чего-то принесенного с собой в маленькой выдолбленной тыковке. По запаху Елена поняла, что это дурманящая настойка.

Андромаха перестала стонать, видно, от напитка боль чуть стихла, но это спокойствие совсем не понравилось старухе:

– Как бы не заснула.

Она била женщину по щекам, требуя одного и того же: тужиться!

Сколько прошло времени, Елена не могла бы сказать, но вот она почувствовала, что внутри у Андромахи что-то произошло, поняла это и старуха:

– Тяни!

Когда раздался первый крик крохотной девочки, с Елены тоже пот катил градом, а вся ее одежда была в крови. Перевязав пуповину и перерезав ее, они вдвоем обмыли ребенка и замотали в простыню.

– А как Андромаха? – вдруг осознала Елена.

– Спит, – махнула рукой старуха.

Елена откинула со взмокшего лба волосы и поняла, что выпачкала в крови и лицо. Старуха рассмеялась:

– Это хорошая кровь, не бойся. Сегодня ты спасла целых две жизни. Иди, вымойся.

– Ты тоже приходи ко мне во дворец вымыться. Я жена Париса.

– Я знаю, – усмехнулась колдунья. – Отдай им ребенка. Андромаха будет спать до завтра, пусть войдут служанки, я скажу, что надо сделать.

Елена так и вышла из комнаты – вся в крови, растрепанная и со свертком на руках.

В большой комнате ее ждали все – Гекуба, Приам, Лаодика, множество другого народа. Елена протянула сверток Приаму:

– Это твоя внучка, царь.

Тот поморщился:

– Так мучиться и родить девчонку…

– Ты не справедлив, – не удержалась Гекуба. – Девочка красива.

Все бросились разглядывать девочку, а Лаодика пробралась к Елене:

– Ты вся в крови!

– Да, пойдем, мне нужно вымыться.

Елену покоробило, что никто не поинтересовался, жива ли мать новорожденной. Даже Лаодика не сразу сообразила:

– А Андромаха?

– Спит.

Дома она с удовольствием погрузилась в теплую воду, смывая чужую кровь со своей кожи. Скоро и ей рожать, как все пройдет? Всех детей Елена рожала легко и быстро, дохаживая до последних минут и быстро возвращаясь к привычной жизни.

Она категорически отказалась рассказывать Лаодике, что было в той комнате, ни к чему пугать бедолагу, итак слишком боялась.

– Лаодика, не все так мучаются. Кроме того, теперь ты знаешь, что мы с колдуньей можем спасти, если понадобится.

Потом она долго лежала, уставившись в потолок и пытаясь разобраться в самой себе. Что-то неуловимо изменилось, и произошло это именно сегодня. Разве можно было заставить ее проделывать то, что делала недавно в комнате Андромахи? Чтобы она помогала повитухе?! Для этого есть множество служанок! Выпачкаться в чужой крови, не испугаться вида новорожденного ребенка… Раньше ее и вопли-то слушать нельзя было бы заставить.

А еще удивляло отношение к Лаодике, словно та младшая сестра, хотелось бедолагу успокоить, пригреть, приласкать. Эти чувства были для Елены новыми и чем-то приятными. Оказывается, заботиться о ком-то и помогать не менее приятно, чем получать подарки! Она тихо рассмеялась.

Старуха пришла ближе к вечеру. Она была чисто одета, но поглядывала также странно. Молча осмотрев Елену, колдунья объявила:

– Ты родишь своего сына легко и быстро, как и предыдущих четверых детей!

Почему-то Елена даже не ужаснулась словам о четверых, ведь никто не знал, сколько у нее детей. Зато поинтересовалась другим:

– А почему тебе была нужна неверная жена?

– А мне все равно, я просто хотела, чтобы ты помогла.

Глаза колдуньи смотрели лукаво.

Она не стала брать у Гекубы плату за помощь и подарки тоже, махнула рукой:

– Девочка долго не проживет, ее нить мойры почти доплели… Но у жены Гектора еще будут дети, и сыновья тоже.

Гекуба недовольно поморщилась:

– И каждый раз вот так?

– Нет, следующие легче, хотя выживут немногие.

– А эта?

– Я же сказала: ее нить мойры почти доплели.

Девочка действительно умерла на следующий день. Сама Андромаха тоже не сразу встала с постели, она была слаба и сильно переживала. Гекуба злилась, женщина казалась такой крепкой, если каждый раз будет так тяжело рожать да еще и полуживых детей, то что за наследники будут у Гектора?

Следующей предстояло рожать Елене. Почувствовав первые движения внутри, она поспешила удалить всех ненужных людей из дома, ничего, правда, не объясняя, и отправила Климену за старухой. Но когда та пришла, в руках у Эфры уже был тугой сверточек с малышом, а сама мать лежала вымытая, поджидая родственников.

Колдунья осмотрела мальчика, кивнула:

– Все в порядке. И с тобой тоже.

Теперь Климена отправилась с сообщением, что Елена родила сына, к царю и царице.

Гекуба уставилась на нее:

– Как родила?!

– Родила сына, здоровый, крепкий…

Приам с Гекубой сорвались с места. Они спешили во дворец Париса и Елены со всех ног.

В спальне действительно лежала их невестка, вполне здоровая, как всегда прекрасная, никакого горячечного пота на лице, никаких растрепанных волос… а рядом туго спеленатый ребенок.

Приам удивился:

– Как же ты так быстро и тихо?

– Я же не Андромаха, – пожала плечами виновница торжества. – Выбери имя сыну, царь.

Гекуба только зубами заскрипела, поданный Еленой сверток и произнесенные слова недвусмысленно говорили Приаму, чьим сыном считает женщина новорожденного. Теперь Приама ни за что не убедишь, что это не его ребенок! Гекуба знала, что не его, недаром столько времени поила мужа всякой дрянью, чтобы не плодил детей по всей Троаде, но как такое сказать ему самому?

Рождение Еленой сына и ее уверенность в причастности к этому Приама поставили Гекубу в трудное положение. Признать, что мальчишка может быть сыном царя, значит, признать и особые привилегии Елены. А сказать правду, что у царя уже давно не может быть детей, значит, поставить под удар себя. Конечно, придется делать первое, это Гекуба понимала хорошо. Но понимания в отношение к невестке теплоты не добавляло. Елена приобрела защиту царя и ненависть царицы одновременно. Теперь оставалось понять, что окажется сильнее.