предложение. А что тогда будет с тобой? — спросил Фан Линь и сразу же понял, что именно этот вопрос, а вернее ответ на него всё это время так волновал Императрицу. Прищур девушки стало ещё уже, так что теперь с большим трудом можно было разглядеть разрез её глаз.

— Я смогу сохранить свою вобю. Но моя душа будет связана с тобой.

— Занятно, а для меня какие минусы?

— Я смогу убить тебя, когда захочу.

Мужчина криво улыбнулся.

— Но тогда я тоже умру, — прибавила Императрица. — Тебе придётся доверять мне, ибо без моего позволения ты не сможешь использовать свои силы… Ты знаешь термин «симбиоз»?

— Что-то слышал, — сказал Фан Линь.

— Тогда ты должен понимать, что… Я тебе предлагаю, — вторую половину фразы Императрица произнесла с явным усилием.

Девушка стала мрачной.

Фан Линь в свою очередь задумался, но думал он недолго. Вскоре на губах мужчины показалась горькая улыбка. Предложение Императрицы было не оптимальным, отнюдь, и в то же время сейчас у них… Даже не так: у него не было других вариантов. Либо так, либо они умрут. Жар внутри тёмной комнаты уже приблизился к сорока градусам. Времени оставалось немного, а потому…

— Я согласен, — сказал Фан Линь, а затем сразу же добавил:

— А ты?

— …Я сама предложила, — Императрица открыла свои жёлтые глаза настолько широко, насколько это было возможно. — Если бы этого не сделаем, мы умрём.

Фал Линь улыбнулся, присел на землю и закрыл глаза. Императрица растворилась. Вдруг мужчина щёлкнул пальцами и показал на Сяо, которая всё это время стояла в сторонке:

— Если что, попробуй сдержать жар, договорились? — попросил ей Фан Линь, и, не дожидаясь ответа, погрузился в медитацию.

Мужчина оказался в ещё одном темном пространстве, только теперь посреди него стояло огромное, неподвижное серое колесо. Прямо у его основания лежало голубое яйцо. Императрица стояла тут же и задумчиво смотрела на его осколки. Фан Линь был достаточно умён, чтобы ей не мешать. Он стал дожидаться девушку, смиренно сидя на месте.

Наконец Императрица приподняла голову, повернулась и прошлась в его сторону. Не говоря ни слова, она коснулась своим длинным ледяным пальцем лба Фан Линя и сказала:

— Начинай.

Начинать так начинать.

Мужчина опустил голову и сосредоточился на пылающим синем солнце, которое парило в его Даньтяне. Это был так называемое Золотое ядро, которое Фан Линь создал из потустороннего пламени. По сути своей, это был источник невероятной энергии, который теперь ему предстояло преобразовать в Юань-Ин.

Процесс этот напоминает попытку вырастить дерево. Золотое ядро — это семечко. Мужчина должен позволить ему распуститься и пропитать свою душу… По крайней мере так было написано в мануале.

Фан Линь и Императрица Ледяных Гу собирались всё сделать по-своему, поэтому здесь нужна была другая метафора. Что бы такое подобрать… Хм. Фан Линь серьёзно задумался над этим вопросом. По сути, ему, то бишь мужчине, нужно было выпустить энергию в девушку, то бишь Императрицу, чтобы она ею пропиталась…

Хм.

Нет, что-то никаких метафор на ум не приходит.

Фан Линь покачал головой, и уже в следующую секунду пылающее солнце внутри его Даньтяня вспыхнуло, словно сверхновая…

278. Вечность

У Императрицы Ледяных Гу не было имени. В нём не было нужды. Она была единственная в своём роде, просто Императрица, верховная владычица своей расы.

Не больше.

И не меньше.

У всё же у неё были предшественницы.

Ни одно живое существо, ни человек, ни дерево, ни артефакт, ни даже Гу не могут жить вечно. Таков верховный закон мироздания. Вечная жизнь возможна, но недостижима. Она напоминает мечту, которая, словно музыка, словно въедливый мотивчик задает тон всему сущему. Она — как небеса, всегда в поле зрения и всегда недостижимая.

Сильнейшие воины могут жить сотни, даже тысячи лет. Они похожи на небесные светила, рядом с которыми обычные люди кажутся светлячками, и всё же, как умирает светлячок, падая и затухая, так и самую яркую звезду рано или поздно ждёт неминуемое угасание.

Гу живут долго, дольше людей.

Но они не бессмертны.

Даже Императрицы.

Поэтому, как и прочие существа, они стремятся к бессмертию. Быть может, в них это стремление сильнее, чем у кого либо ещё.

У Гу есть наследственная память. Они передают свои знания от поколения к поколению. Воспоминания императрица насчитывали сотни тысяч лет. Её память была ясной как день.

И как ночь…

Да-да, «ночь».

Императрица помнила не только жизнь своих предшественниц. Она помнила их смерть. Ни одну, ни две, ни три, — она помнила каждую из них. Она умирала сотни раз и рождалась вновь, новой Императрицей, которой тоже предстояло рано или поздно умереть. Это был цикл, вечный и неизменный, и не было у девушки желания сильнее, чем его разорвать.

Обычные люди, обычные смертные существа не знают, что такое умирать. Для них в смерти есть толика неизведанного, которое, при должном оптимизме, превращается в надежду; у Императрицы не было таких иллюзий. Она видела смерть в лицо и знала, что представляет собой эта чёрная бездна. Поэтому и жить она хотела намного сильнее любого человека.

Ох, если бы обычный человек испытал её страсть, он бы, наверное, лишился рассудка; Императрица же была непоколебима.

Она стремилась к вечной жизни… И как близко она смогла к ней подобраться!

Считанные единицы Гу за всю историю становились Богами. Божества среди них встречались даже реже, чем Дао Магистры среди людей. Добраться до этой стадии было чрезвычайно сложно. На это могло уйти больше десяти тысяч лет. Сколько же потребовалось Императрице?

Сотня.

Ей было всего лишь сто лет.

Фан Линя называли гением, потому что за тридцать он почти стал Звёздным Владыкой — Императрица Гу за немногим больший промежуток времени добилась больше.

Она была гениальна.

Одна на миллион среди своей расы.

Она не уступала Фан Линю. Быть может, она его даже превосходила.

Спустя двадцать лет Фан Линь, лишённый своего таланта и всякой надежды на его возвращение, совсем отчаялся. Меж тем Императрица потеряла своё тело и многие годы упорной работы. Она превратилась в бледную тень. Сама её жизнь висела на волоске.

И всё равно она продолжала бороться.

Даже когда она не смогла завладеть телом новой Императрицы, своей замены, она и тогда не сложила руки. Девушка просто стала ждать своего следующего шанса. Она напоминала охотницу, которая поджила дичь,