Энни взяла свой кофе, сделал глоток.

– Вы, должно быть, неплохой моряк.

– Неплохой. Я плаваю по этому заливу с детских лет.

– Расскажите мне об «Уайт Пайнс».

– Пожалуйста. Площадь пятнадцать акров… Она подняла руку, чтобы остановить его.

– Я знаю основные характеристики. Меня интересует его история.

Она увидела, как что-то промелькнуло в глазах Бена. О чем бы он ни думал, это были невеселые мысли.

Она решила задавать вопросы очень осторожно.

– Ваша семья проводила здесь все лето?

– Мы обычно приезжали в конце июня, а уезжали всегда в середине августа, чтобы успеть подготовиться к школе. — Он улыбнулся, и она подумала, каким он становился симпатичным, когда позволял себе расслабиться. — Местные жители говорят, в Мэне есть только два времени года — июль и зима.

Энни засмеялась.

– И моя бабушка так считала.

– Она жила в Мэне? Девушка кивнула.

– Всю свою жизнь. Она оставалась в семейном доме до самой смерти.

– Так вы выросли здесь? Энни покачала головой.

– Моя мать первой из всех родных покинула эти места. Она и отец переехали в Калифорнию вскоре после свадьбы.

– И вы стали калифорнийской мечтательницей.

Она коротко рассмеялась.

– Вряд ли. Те, кто знают меня, сказали бы вам, что я закоренелый реалист.

– Жаль. — Он смотрел на нее поверх чашки. — Мне кажется, в мечтах много хорошего.

– У меня просто не хватает времени на них. — Она начала крутить в руках ложку. — Никогда не хватает.

– Правда? — Он наклонился через стол и накрыл ладонью ее руки, чтобы остановить эти движения. — Женщина, которая спешит.

Она отдернула руки, словно обожглась.

– Думаю, можно и так сказать.

Его глаза сузились. Может быть, ему все просто почудилось? Это было самое сильное сексуальное влечение, которое он когда-либо испытывал. Судя по ее реакции, она почувствовала то же самое.

Вечер становился интереснее.

Увидев, что он закончил свой омлет, она взяла тарелки и направилась к раковине.

Некоторое время он сидел, глядя, как она загружает их в посудомоечную машину. Ее торопливые движения подсказывали ему, что она стесняется его. Заинтригованный, он взял чашки из-под кофе и встал рядом с ней, опершись бедром о стойку.

– Итак. У вас всегда были эти проблемы? Она озадаченно посмотрела на него.

– Какие проблемы?

– У вас налицо симптомы классического трудоголика. И я знаю, о чем говорю. Меня самого так называют. Давайте проанализируем. Нежелание спокойно сидеть с чашечкой кофе. Потребность держать свои руки чем-то занятыми. — Он поймал ее руку и прислушался к своим ощущениям, когда она попыталась выдернуть ее. На этот раз он ожидал ее реакцию и был готов к этому. Он почувствовал еще один удар внутри себя и продолжал удерживать ее руку, водя пальцем по запястью. Бен с удовольствием отметил, что пульс ее участился. По крайней мере, эта ситуация действовала не только на него.

– Могу поспорить, когда вы были ребенком, вам хотелось всегда быть первой в классе. — Он поднял глаза. — Я прав?

Она кивнула, не доверяя своему голосу. Бен находился слишком близко. В нем угадывалось сильное мужское начало. Она не знала почему, но от простого его прикосновения кровь стучала у нее в висках.

– А после школы то же самое было на работе, могу поспорить. Почему недвижимость?

Она пожала плечами.

– Я разбиралась в этом. Этим занимались мои отец и мать.

– Вы работали вместе с ними?

– Нет. — Она сказал это слишком быстро, и он понял, что задел ее за живое.

Он сменил тему.

– Вы начинали работать в Калифорнии?

– В Нью-Йорке.

– Далеко же от Калифорнии вас занесло. А что привело вас в Мэн?

– Семейные дела. Моя бабушка. Я приехала, чтобы за ней ухаживать и осталась, когда она… — Энни не смогла говорить дальше. Все это было еще слишком свежо в памяти. Она вдруг почувствовала комок в горле.

– Простите. — Бен налил еще кофе и подал ей чашку. Снова это ощущение. Этот быстрый нервный трепет в низу живота, когда их пальцы соприкоснулись. Энни подняла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Она поняла, что он почувствовал то же самое.

Раздался еще один удар грома, и на этот раз он прогромыхал прямо у них над головами. Свет вдруг начал мигать, потом погас совсем. Комната погрузилась в полную темноту.

Голос Бена прозвучал совсем близко от нее.

– Стойте спокойно. Я знаю эту комнату лучше вас.

Энни не нужно было убеждать оставаться на месте. Она слышала звук открываемых и закрываемых ящиков. Наконец он воскликнул:

– Есть фонарик!

Послышался щелчок, но свет не появился. Он выругался.

– Наверное, старые батарейки. Нужно найти свечи.

Она поняла, что он снова шарит в ящиках, затем раздалось довольное бормотание.

Через мгновение тьму разрезал маленький круг света. Бен вернулся к ней и протянул руку.

– Пойдемте. Я поведу вас. В большом зале есть камин, а возле него немного дров. Если я смогу развести огонь, то скоро у нас появится тепло и свет.

Она не смогла сдержать слабую дрожь.

– Вы думаете, электричества не будет всю ночь?

– Кто знает? — Он поднял свечу и всматривался в темноту, пока не увидел дверной проход. Потом он зашагал вперед, Энни шла рядом с ним. — Но вы не волнуйтесь. В этом старом доме камины есть почти во всех комнатах. И очень много свечей. У нас будет достаточно света, чтобы ориентироваться.

– Это хорошо.

В большом зале он провел ее к дивану и подождал, пока она удобно устроилась, потом повернулся к камину. Через несколько минут спомощью длинной спички и щепок ему удалось разжечь слабый огонь.

Со своего места на диване Энни смотрела на ткань его свитера, на мышцы, которые напрягались и вздувались на его спине и плечах, пока он работал.

Нельзя отрицать, что он был опасно привлекателен. Высокий, подтянутый, с прядями темных волос на лбу. И хотя его глаза слишком влекли к себе и, казалось, видели то, что она хотела бы скрыть, в его губах притаилась мягкость, что особенно было заметно в тех редких случаях, когда он улыбался. Тогда он был само очарование.

Одежда сидела на нем с небрежной элегантностью, он имел вид человека, полностью уверенного в себе.

Вскоре пламя уже лизало кору поленьев, наполняя комнату теплом и светом.

Он повернулся.