Эви отвела от него глаза и слегка порозовела.

– Все стало хуже в последние несколько месяцев, и я не знаю, что с этим делать, – прошептала она. – Это… какая-то загадка.

По мнению Уилла, никакой загадки тут не было. Причиной всему – ухаживания Майкла Боумонта. Однако Уилл не хотел давить на нее слишком сильно. Во всяком случае не сейчас, когда она явно чувствует себя такой уязвимой.

Он приподнял ее подбородок, и Эви пришлось посмотреть на него.

– Так тебе известна причина ее плохого настроения, не так ли? – Он смягчил свой вопрос улыбкой.

Эви наморщила нос, отчего ее очки слегка сползли набок. Уилл невольно, в который уже раз, подумал, что она самое милое существо, какое он когда-либо видел.

– Да, известна, и с твоей стороны жестоко спрашивать меня об этом, – со вздохом сказала она.

Эви отвела его руку от своего лица. На мгновение она сжала его пальцы, но потом отпустила и направилась к старинному глобусу, стоявшему на подставке из красного дерева у письменного стола ее отца. Эви медленно раскрутила глобус и невидящим взором смотрела, как он вертится. Уилл подошел к ней и остановился рядом, ожидая ее ответа.

– Все дело в Майкле, – наконец прошептала Эви. – Мама его не выносит, и это очень несправедливо. Он замечательный человек! Если бы только мама дала ему шанс!

Уилл не имел права ревновать, но неприятное чувство, возникшее, когда он услышал, каким теплом наполнился ее голос, послужило доказательством обратного. Но все же слово «замечательный» не было подтверждением ее любви к Боумонту, не так ли?

– Твоя мать ужасная снобка, Эви, – сказал он. – Я ни в коем случае не защищаю ее, но было же ясно, как божий день, что она будет против католического воспитания семьи Боумонтов?

Эви бросила на него сердитый взгляд, и он поднял руки, словно сдаваясь.

– Ты же знаешь, что это правда, – сказал Уилл.

– Но папа ничего не имел против веры Майкла, – заметила она.

– Это потому, что Боумонты богаты, – возразил капитан Эндикотт. – А твой отец и добр, и практичен.

– Что ты такое говоришь! – возмутилась Эви. – Ты не должен утверждать, что папа… корыстный.

Уилл провел рукой по волосам. Меньше всего ему хотелось обсуждать намечающуюся помолвку Эви с человеком, который может оказаться предателем. Во всяком случае он предполагал, что они толкуют именно об этом. Возможно, настала пора раз и навсегда разъяснить суть ее отношений с Боумонтом.

– Эви, я и не думал совать нос в чужие дела…

– Так и не делай этого! – перебила его она.

Уилл изобразил на лице жалобную улыбку, которая, как он надеялся, делала его одновременно очаровательным и безопасным. Но судя по тому, как подозрительно сощурились глаза Эви, его попытка провалилась.

– Я забочусь о тебе, Эви, – сказал Эндикотт. – И я не хочу, чтобы ты пострадала.

Теперь ее глаза широко распахнулись.

– Ты считаешь, что Майкл Боумонт может причинить мне вред? Что за чушь у тебя на уме!

Уиллу захотелось зарычать от злости. Вместо этого он поддался непреодолимому порыву и схватил ее за плечи. Эви вздрогнула, от удивления ее губы чуть приоткрылись.

– Просто скажи мне правду, – пророкотал он. – Ты собираешься замуж за Боумонта или нет?

Яркая краска залила ее щеки, и Эви умудрилась одновременно выглядеть смущенной и раздосадованной.

– Вообще-то это не твое дело, но Майкл, признаюсь честно, еще не попросил у моего отца разрешения за мной ухаживать.

Уилл усмехнулся над ее попыткой увести разговор в сторону.

– Поверь мне, Эви, он это сделает.

Эви отвела глаза в сторону, она не хотела отвечать на вопрос Уилла. То, что она отказывалась быть с ним честна, привело его в ярость. Если не считать ее сестренку, он был к ней ближе всех остальных. И без сомнения, это давало ему право знать, какие чувства к Боумонту она испытывает.

К тому же его прямой долг – защищать ее от опасности, о чем он никогда не забывал. Именно это было истинной причиной его гнева.

«Продолжай убеждать себя в этом, идиот!»

– Если… когда он сделает официальное предложение, – проворчал он, – ты скажешь ему «да»?

Эви склонила голову набок и отвела глаза. Свет настольной лампы отражался в стеклах ее очков, скрывая выражение глаз, и внезапно Эви показалась Уиллу невероятно закрытой.

Подчинившись еще одному необдуманному порыву, он сорвал очки с ее носа и положил их на стол позади себя.

– Что ты делаешь?! – возмутилась Эви, пытаясь дотянуться до своих очков, чтобы забрать их. Уилл положил руки ей на плечи, не давая сделать это.

– Ответь на мой вопрос, Эви, – потребовал он.

Эви молча смотрела на него, ее васильковые глаза потемнели и казались просто бездонными в неясном, мерцающем свете. В ее взоре был вызов, и в то же время она казалась такой ранимой, словно каким-то образом оказалась перед ним обнаженной.

Господи, как же ему этого хотелось!

Несколько мгновений она прожигала его яростным взглядом, а затем вызывающе вздернула подбородок.

– А почему бы мне не выйти за него замуж? Майкл – добрый и великодушный человек, у нас с ним общие интересы. К тому же он мне предан.

Уилл не хотел верить этим словам, наверняка, сказала это со зла, чтобы поставить его на место. Ладонями он чувствовал, как тепла и нежна ее кожа, он незаметно проник под кружево рукавов платья и стал легкими поглаживаниями ласкать ее плечи. Требуется лишь незначительное движение, и манящие плечи и верхняя часть груди будут оголены…

– Уильям Эндикотт, что вы делаете? – прошептала она, пытаясь вырваться.

Но его было не обмануть. Во всяком случае теперь, когда он чувствовал, как дрожь пробегает по ее напряженному телу, и видел, как трепещут золотистые ресницы.

– Да, – сказал Уилл, не обращая внимания на ее вопрос, – все видят, что Боумонт бегает за тобой, как влюбленный щенок.

Эви напряглась. Просунув между ними руку, она ткнула пальцем в кончик его носа.

– А теперь ты послушай меня…

Но Эндикотт ее перебил:

– Ты его любишь?

Слова, которые Эви хотела произнести, застыли у нее на устах. Она вздохнула, потому что не находила сил ответить на его вопрос.

Какая-то нехорошая мысль не давала покоя Уиллу, нашептывая ему, что Эви не хочет отвечать, потому что ей есть что скрывать.

– Я… я… – запинаясь, пролепетала она.

– Это же совсем простой вопрос, – пробормотал Уилл, позволяя пальцам описывать медленные круги по ее нагим плечам. – Ты? Любишь? Его? – С каждым словом его пальцы проникали все глубже под ткань пышных рукавов ее платья.